Результаты поиска (Поиск: 1846 г расписание)
- sergey75
23 мая 2013 10:42
Павловы станица Полуденная
Категория: ЗАПРОСЫ НА ПОИСК ИНФОРМАЦИИ
На 1812-1813 гг. кр. Полуденная – это 3-й ЛСК полк. То, что в списках Петра Михайловича нет Павловых, возможны варианты:
Маловероятно (но шансы есть), что в то время старое поколение было слишком старо для службы, среднее померло, а младшее поколение – еще просто не доросло. Но учитывая, что службу несли в то время «доколе в силах», повторюсь, что это маловероятно.
Скорее всего, что Павловы несли службу в другом полку, и были переведены в кр. Полуденную несколько позже.
Еще вероятнее, что в это время Павловы были еще сибирскими крестьянами, и были призваны на службу еще позднее. Так 5 декабря 1846 года к войску было приписано свыше 6.000 казенных крестьян (42 крестьянских селения, расположенных на границе рядом с казачьими поселениями Горькой линии, с населением 5.380 мужских душ). И это еще до того как в 1849 и 1850 гг. началось интенсивное заселение Кокчетавских земель крестьянами-переселенцами из внутренних губерний России.
Посмотрите расписание ЛСКВ на 1846 г., ближайшие деревни к крепости Полуденной (которая с этого года стала входить в 4-й полк). Тогда к одному только 4-му полку добавилось 827 человек бывших сибирских крестьян (из деревень: Ново-Павловская, Татарская, Ташкинская, Тозушинская, Рявкина, Ганина, Конюхова, Первотарская, Орлова). Для сравнения казаков тогда до присоединения крестьян значилось в 4-м полку 2 375 душ. Т.е. число казаков увеличилось на треть и стало равно 3 202 души.
В целом по войску: было 23 758 казаков, присоединилось 5 380 крестьян, стало 29 138 казаков. Прирост значительный и одномоментный. Возможно, кто-то по службе получил переводы и переселился из одних н.п. в другие.
Я не знаю, сохранились ли где ревизские сказки за 1811, 1816 и 1836 гг., они помогут, если предки были сибирскими крестьянами. Ну, конечно, нужно поискать Павловых в других полках, вдруг данные по предкам в итоге именно с ними совпадут?
Маловероятно (но шансы есть), что в то время старое поколение было слишком старо для службы, среднее померло, а младшее поколение – еще просто не доросло. Но учитывая, что службу несли в то время «доколе в силах», повторюсь, что это маловероятно.
Скорее всего, что Павловы несли службу в другом полку, и были переведены в кр. Полуденную несколько позже.
Еще вероятнее, что в это время Павловы были еще сибирскими крестьянами, и были призваны на службу еще позднее. Так 5 декабря 1846 года к войску было приписано свыше 6.000 казенных крестьян (42 крестьянских селения, расположенных на границе рядом с казачьими поселениями Горькой линии, с населением 5.380 мужских душ). И это еще до того как в 1849 и 1850 гг. началось интенсивное заселение Кокчетавских земель крестьянами-переселенцами из внутренних губерний России.
Посмотрите расписание ЛСКВ на 1846 г., ближайшие деревни к крепости Полуденной (которая с этого года стала входить в 4-й полк). Тогда к одному только 4-му полку добавилось 827 человек бывших сибирских крестьян (из деревень: Ново-Павловская, Татарская, Ташкинская, Тозушинская, Рявкина, Ганина, Конюхова, Первотарская, Орлова). Для сравнения казаков тогда до присоединения крестьян значилось в 4-м полку 2 375 душ. Т.е. число казаков увеличилось на треть и стало равно 3 202 души.
В целом по войску: было 23 758 казаков, присоединилось 5 380 крестьян, стало 29 138 казаков. Прирост значительный и одномоментный. Возможно, кто-то по службе получил переводы и переселился из одних н.п. в другие.
Я не знаю, сохранились ли где ревизские сказки за 1811, 1816 и 1836 гг., они помогут, если предки были сибирскими крестьянами. Ну, конечно, нужно поискать Павловых в других полках, вдруг данные по предкам в итоге именно с ними совпадут?
- otetz007
09 апр 2013 16:51
Сибирское казачье войско берет свое начало от команд крепостных и городовых казаков, водворенных во второй половине XVIII в. на сибирских пограничных линиях, созданных для защиты русских поселений от разорительных набегов кочевников – Ново-Ишимской (Пресногорьковской), Иртышской, Колывано-Кузнецкой и Бухтарминской. В 1770-1780 г. они получили собирательное наименование "сибирских линий казаки" и состояли в ведении армейского начальства: комендантов крепостей и начальников пограничных линий [1]. Атаман иртышских крепостных казаков, должность которого была введена в 1760 г., со временем стал представлять интересы всех сибирских линейных казаков, разделенных в 1787 г. на 24 сотни. К началу XIX в. назрела необходимость создания их единой войсковой организации, имеющей подобно Донскому или Уральскому казачьим войскам собственную структуру управления.
К этому времени казачье население империи как особое военное сословие находилось преимущественно в ведении военного министерства. Вместе с тем "казачьими" делами занимались и другие министерства: внутренним благоустройством казачьих селений – министерство внутренних дел, дотациями из государственной казны – министерство финансов, судебными делами – министерство юстиции и Правительствующий Сенат. Особо важные вопросы рассматривались в комитете министров. Законопроекты, касавшиеся организации управления казачьих войск, прав и обязанностей казачьего населения, как правило, представлялись на Высочайшее утверждение при совместных докладах министров военного и внутренних дел или же после их рассмотрения комитетом министров, а с 1810 г. – Государственным советом.
Именно так был подготовлен и принят Высочайший указ 25 февраля 1802 г., определивший "на однообразных началах" устройство войсковых органов управления – войсковых канцелярий – в Донском, Уральском и Черноморском войсках [2]. Однако процесс дальнейшего формирования структуры управления в казачьих войсках, организации их хозяйства на рациональных основаниях требовал более широкой правовой базы. Министр внутренних дел отмечал: "Хотя войсковые канцелярии ... получили уже главное свое образование, но порядок отправления в них дел и все части внутреннего их гражданского и экономического устройства требовали подробнейшего распоряжения и определения" [1. C.154-155]. Поэтому вскоре был принят ряд положений, впервые достаточно четко определивших служебные обязанности, порядок службы и управления отдельных казачьих войск. В 1802 г. такие законы были изданы для Донского и Черноморского войск, в 1803 г. – для Оренбургского, Чугуевского и Уральского.
Одним из первых законопроектов, очертивших контуры войсковой организации сибирских линейных казаков [3], стал проект их штата, подготовленный начальником Сибирской инспекции генералом-от-инфантерии Г.Э.Штрандманом в мае 1798 г. По его мнению, новое войско должно было состоять из 14 полков. В штат каждого из них были включены два офицера ("полковой командир майорского чина и есаул чина прапорщика или поручика"), семь медицинских чинов, шесть писарей, тридцать чинов "урядничьего звания", пятьсот казаков и семь мастеровых – всего 552 человека. Казачьи полки предполагалось разместить на пограничных линиях, разбитых на несколько военно-административных участков, называемых дистанциями: на Тобольской (Пресногорьковской), Ишимской (Петропавловской), Омской и Бийской – по два полка, на Железинской, Ямышевской, Семипалатинской, Усть-Каменогорской, Бухтарминской, Кузнецкой – по одному полку [3. Л.7-8].
Сопровождавшая проект штата записка в самых общих чертах характеризовала организацию и порядок военного управления будущим войском. Возглавлял его войсковой командир в чине армейского полковника. Он же являлся начальником войскового штаба, состоявшего из двух войсковых адъютантов в чине армейских обер-офицеров и войскового писаря в чине армейского аудитора. Г.Э.Штрандман считал необходимым, чтобы, вопреки существовавшей на сибирских пограничных линиях практике, казачьи полки "по течению дел своих" подчинялись только войсковому начальству и, находясь "под точным заведованием дивизионного командира", состояли в ведении Военной коллегии и других центральных государственных органов. Автор записки впервые предлагал отказаться от бессрочного характера казачьей службы и установить для казаков, не имевших действительных офицерских чинов, 35-летний срок отбывания военной повинности.
Содержание войска – денежное, продовольственное и фуражное довольствие полков – ежегодно должно было обходиться государственной казне в сумму около 85 тыс. рублей (жалованье казака составляло 7 руб. 92 коп.). При выходе полков в поход, когда казакам выдавалось усиленное довольствие, эта сумма увеличивалась до 112 тыс. рублей в год. Лошадей, снаряжение, одежду, оружие казаки, как и прежде, должны были покупать за собственный счет. Поэтому кроме указанных видов довольствия за ними сохранялся ряд "выгод" – пользование земельными участками в 6 десятин и правом на торговлю с казахами. За счет этих "выгод" казаки должны были материально обеспечивать себя, будучи в отставке, так как выход из войска им был запрещен. Подобный запрет вводился, "…дабы и по отставке рождающиеся от них дети поступали в ту же казачью службу, и к укомплектованию того войска не могло быть в людях недостатка" [3. Л.10об.-11об.]. Однако предложения Г.Э.Штрандмана не нашли поддержки в Военной коллегии.
Несколько иные основания создания войска были подготовлены новым командующим сибирскими пограничными линиями генерал-майором Лавровым. Записки и проект штата войска, представленные им в военное министерство в 1805 г., в большей степени учитывали местную специфику. Сложившаяся к началу XIX в. неравномерность размещения сибирских линейных казаков по крепостям, редутам и форпостам являлась одной из главных причин, затруднявших процесс формирования строевых частей и подразделений – полков и сотен. Переселения казаков из одних редутов в другие, по мнению Лаврова, могли "произвести замешательство" в управлении ими. Казачьи сотни и полки должны были состоять из установленного штатом и равного числа казаков. Однако реализация этого требования на сибирских линиях могла привести к ситуации, когда казаки одного редута оказались бы в подчинении у разных начальников. Переселение казаков с семьями из одних поселений в другие не могло решить проблемы. Это привело бы, во-первых, к разорению хозяйств многих из них, а, во-вторых, к недостатку чинов для выполнения служебных обязанностей на местах их прежнего проживания. Поэтому Лавров сделал вывод о том, что "…людей по неудобству перевода без притеснения им уравнять в полках будет невозможно" [4].
В мирное время он предложил сохранять войско "неразделенным", т.е. не делить его на относительно самостоятельные в военном и административно-хозяйственном отношении части – полки. Он считал необходимым закрепить введенную им в 1804 г. практику разделения пограничных линий на иные административно-территориальные единицы – на дистанции [5]. Руководство каждой из них возлагалось на офицеров, полагавшихся войску по новому штату.
В военное время из линейных казаков предполагалось формировать пятисотенные полки в таком числе, "сколько их потребно будет". Каждый из них, как и на Дону, должен был получать наименование по фамилии ("по прозванию") своего командира. Учитывая общую численность казаков на сибирских пограничных линиях в 1805 г. – 5945 человек, будущее войско в случае необходимости могло выставить 10 полков и 4 резервные сотни. Последние были предназначены для пополнения потерь среди личного состава полков.
Командный состав полка должен был состоять из трех офицеров: "есаула чина капитанского", "сотника чина поручика" и "хорунжего чина прапорщика". "Три офицера при каждых 500 человеках или при полку во время военное необходимы, ибо старший нужен для командования полка, второй – на случай разделения оного, болезни или убыли старшего, третий отправлять может должности комиссара и квартирмистра по полку, а в мирное же время, как линия весьма пространна, то менее сего числа офицеров также положить неудобно; ибо частые откомандировки, кои нужно делать за границу для лучшего порядка и сохранения там дисциплины, должны делаемы быть при офицерах. Недостаток их наводит медленность, когда командируются они из отдаленного места, отчего и успех в предприятии может быть не так верен. Также необходимо…, чтоб был лучший присмотр как за исправностию казаков, так и за их поведением и чтоб они содержали себя во всякой готовности к службе…", – так аргументировал свое мнение Лавров [4. Л.2-2об.]. Полковой командир одновременно являлся командиром первой сотни, старший после него офицер – командиром пятой сотни, младший полковой офицер – командиром второй сотни. Остальные сотни полка возглавлялись сотенными атаманами, звание которых приравнивалось к чину унтер-офицера.
В штат полковой сотни, кроме ее начальника, были включены 2 пятидесятника, 7 младших урядников и 100 казаков. Каждая из резервных сотен, находившихся под общим командованием одного офицера, должна была иметь в своем составе сотенного атамана, пятидесятника, 4 младших урядников и 100 казаков.
Денежное жалованье войсковых офицеров должно было соответствовать окладам офицеров мушкетерских полков: есаул – 406 руб. 10 коп., сотник – 286 руб. 37 ½ коп., хорунжий и войсковой писарь – 238 руб. 29 ¾ коп. в год. Размер жалованья казаков на сибирских пограничных линиях началу XIX в. не был равным. Иртышские казаки получали 6 руб. 16 ½ коп. в год, казаки прочих линий – по 5 руб. 32 коп. Считая эту практику несправедливой, Лавров считал необходимым сделать размер казачьего жалованья единым и выплачивать всем линейным казакам по 6 руб. 16 ½ коп. в год. Кроме этого он предлагал – "дабы подать способ быть исправным к службе" – увеличить денежное довольствие урядников: от 14 руб. 70 коп. для младших урядников до 37 руб. 24 коп. для сотенных атаманов. При выходе в поход на срок более шести месяцев жалованье казака увеличивалось до 11 руб. 80 коп. в год.
Все необходимое для службы казаки должны были приобретать за собственный счет. Поэтому Лавров настаивал, чтобы кроме денежного, продовольственного и фуражного содержания от казны за казаками были сохранены закрепленные за ними ранее права и "выгоды". К их числу относилось: полученное в 1773 г. право на земельный пай в 6 десятин, предоставленное в 1764 г. право на меновую торговлю с "азиатцами", разрешение поездок в Казахскую степь для ловли рыбы и сбора дикого хмеля. Кроме этого, Лавров предлагал передать в пользу войска казенную рыбалку, находившуюся на р.Иртыш выше Бухтарминской крепости. За пользование ею линейные казаки должны были содержать в исправности дорогу между крепостями Бухтарминской и Усть-Каменогорской [6].
Возглавлял войско его командир, имевший чин армейского штаб-офицера. Создание органа войскового управления – штаба или канцелярии – не предполагалось. Поэтому все войсковое делопроизводство возлагалось лишь на войскового писаря. В мирное время войско находилось в подчинении командующего сибирскими пограничными линиями. В случае войны, сформировав полки, войско "давало отчеты" непосредственно Военной коллегии.
Несмотря на то, что новый командующий сибирскими линиями генерал-лейтенант Г.И.Глазенап подготовил свой проект штата нового войска, основой доклада военного министра А.А.Аракчеева, утвержденного Александром I в качестве первого положения о Сибирском войске [2. ХХХ. № 23239], стали предложения генерал-майора Лаврова. Большая часть министерского доклада представляла собой пространные выдержки из его "записок" 1805 года. Существенные дополнения, внесенные А.А.Аракчеевым в законопроект, касались организации войскового управления и войсковой конной артиллерии.
Канцелярию Сибирского линейного казачьего войска военный министр считал необходимым создать по образцу органов управления, существовавших в других казачьих войсках. В штат канцелярии, являвшейся коллегиальным органом, вошли ее председатель (он же – войсковой атаман), избираемые офицерами войска на 3 года два непременных члена со штаб-офицерскими чинами и два асессора, войсковой прокурор и секретарь с гражданским чином XIV класса. Войсковой атаман назначался из числа "достойных штаб-офицеров" командиром 24 дивизии, которому в военном отношении подчинялось войско, и утверждался императором. По гражданской части войсковая канцелярия подчинялась местным губернским властям и Сибирскому генерал-губернатору. Средства на ее содержание выделялись из государственной казны.
По примеру Донского войска в Сибирском войске создавалась своя артиллерия – две конно-артиллерийские роты 12-орудийного состава. Войско безвозмездно получало орудия, артиллерийский обоз, а также средства на приобретение лошадей. В дальнейшем "подаренная" линейным казакам артиллерия должна была содержаться на войсковые средства.
Служебные обязанности Сибирского войска были изложены в самых общих чертах. Главной задачей линейных казаков являлось "беспрестанное охранение границ" посредством устройства пикетов на наиболее важных участках границы и ежедневных разъездов вдоль нее. В случае необходимости казаки должны были "…преследовать киргиз-кайсаков, отгоняющих воровским образом скот у линейных жителей" и выезжать за границу в степь для встречи и сопровождения купеческих караванов.
Штат Сибирского войска был определен в 6288 человек: 5950 чинов полков и резервных сотен и 338 чинов конной артиллерии.
Утвержденное для сибирского казачьего полка число классных чинов – 3 офицера – было в 4 раза меньше, чем в донских полках. По-видимому, это можно объяснить финансовыми причинами: создание нового казачьего войска требовало значительных единовременных затрат казны. В частях и командах войска должно было состоять 43 офицера. Все офицерские должности полагалось замещать только выходцами из казачьей среды. Число же казачьих офицеров реально служивших на сибирских пограничных линиях было значительно меньшим. Поэтому на открывавшиеся вакансии разрешалось назначать наиболее подготовленных урядников с производством их в соответствующие чины. Следствием подобного способа увеличения числа казачьих офицеров стало их разделение на две категории: имевших действительные офицерские чины, т.е. пользовавшихся рядом прав и преимуществ офицеров регулярной армии, и офицеров-зауряд – чинов войска, которым предоставлялась часть офицерских прав лишь на время занятия ими соответствующей должности. Законом предписывалось "…в должное уважение службы признавать и принимать их прилично чину офицерскому; соответственно чему и в налагаемых на них за вины штрафах поступать так, как об обер-офицерах установлено, доколе в сих званиях пребывают".
Офицеры войска получали только денежное содержание: командир полка, ротмистр – 450 руб., сотник – 286 руб. 37 ½ коп., хорунжий прапорщичьего чина – 270 руб., командир конно-артиллерийской роты, майор – 555 руб. 15 коп., обер-офицер конно-артиллерийской роты – 180 руб. Казаки, кроме жалованья обеспечивались провиантом и фуражом. За войском были закреплены все права и "выгоды", отмеченные в предложениях генерал-майора Лаврова.
Лошадей, оружие, а также изготовленное по единым образцам обмундирование и снаряжение чины войска должны были заводить за собственный счет. "Для наилучшего вооружения себя" каждому зачисленному в служилый состав 17-летнему казаку предоставлялся годичный срок, в течение которого он освобождался от выполнения всех повинностей. В 18 лет казак выходил на действительную службу.
Все чины войска были обязаны продолжать службу "доколе в силах", выходя в отставку "…не иначе, как единственно по старости и дряхлости или же по болезням и увечьям". Но и будучи в отставке они не имели права выйти из войска, продолжая числиться в его составе "…без всякого, однако, казенного им содержания", обеспечивая себя ведением хозяйства на земельном участке.
В Донском и других казачьих войсках структура управления, войсковое хозяйство формировались с учетом всех особенностей иррегулярной военной службы. Одной из них было периодическое предоставление казаку отпуска (так называемой "льготы") сроком на несколько лет для занятия собственным хозяйством. Это давало ему реальную возможность снаряжаться на службу за собственный счет, обеспечить свою старость в отставке, а государству – сократить расходы на содержание дорогостоящей регулярной кавалерии. Сибирские линейные казаки были этого лишены, их военная служба была постоянной. Статьи положения, определившие службу сибирского линейного казака как бессрочную, поголовную, бессменную и со снаряжением за собственный счет, по сути дела обусловили значительное отличие Сибирского войска от прочих казачьих войск, и это отличие ярко проявилось уже через несколько лет.
Утверждение Александром I 19 августа 1808 г. первого положения о Сибирском войске – доклада военного министра "О новом образовании Сибирского линейного казачьего войска" – представляет особый, почти исключительный, случай. Существовавшая в начале XIX в. практика принятия подобных законов заключалась в Высочайшем утверждении проектов, рассмотренных комитетом министров при совместных докладах министров военного и внутренних дел. Это требовало длительной подготовительной работы по межведомственному согласованию законопроекта, а, следовательно, и значительного времени.
Законодательный же акт, касавшийся Сибирского войска, принимался в крайне спешном порядке. Г.Е.Катанаев отмечал, "…что столь важное законоположение, …ставившее это войско в совершенно исключительное положение и делавшее его заместителем всех войск, находившихся до того в Сибири, было рассмотрено и утверждено в военном министерстве всего в 8 дней" [7]. По-видимому, именно необходимость срочного создания войсковой организации линейных казаков, на которых возлагались функции регулярной кавалерии после вывода с сибирских пограничных линий драгунских полков, стала основной причиной утверждения императором доклада А.А.Аракчеева без предварительного рассмотрения законопроекта в комитете министров.
Положению о Сибирском войске были свойственны общие недостатки, присущие аналогичным законам 1802-1803 гг., касавшимся других казачьих войск: отсутствие четкой регламентации ряда важнейших сторон жизни казаков, крайне схематичное определение структуры и функций всех уровней войскового управления и т.д. Не случайно положение 1802 г., определявшее организацию управления в Донском войске, рассматривалось лишь в качестве "основных начал", которые затем уточнялись и дополнялись в 1804 и 1815 гг. [2. XXVIII. № 21142; Т.XXXIII. № 25839]. В положении 1808 г. был весьма расплывчато очерчен круг обязанностей, возлагаемых верховной властью на Сибирское войско, крайне поверхностно излагался порядок прохождения службы всеми чинами, ничего не было сказано о порядке формирования и расходования войсковых финансовых средств, о принципах управления казачьими поселениями.
Поэтому с января 1809 г., когда началась реализация закона, вопросы войскового управления, не нашедшие отражения в его тексте, решались распоряжениями и инструкциями начальства пограничных линий. Так как положение лишь косвенно упоминало о распределении казачьих поселений на дистанции, местное военное начальство самостоятельно определило основания военно-административного деления войска. Оно увеличило число дистанций с 10, существовавших еще с 1804 г., до 50, уменьшив, таким образом, их протяженность. Каждая дистанция, находившаяся в ведении дистаночного командира, в случае необходимости выставляла сотню казаков. Для более эффективного управления дистанции объединялись в 10 отделений, на базе которых в военное время должны были формироваться казачьи полки. Т.о. в подчинении начальника отделения, являвшегося потенциальным командиром полка, состояло 5 дистанций [8].
Создание структуры войскового управления должно было избавить линейных казаков от существовавшего ранее многоначалия: ранее кроме своей старшины казаки подчинялись командованию регулярных частей, которым были приданы их команды. Из-за этого линейным казакам "…приходилось постоянно отрываться от домов и от своего хозяйства для исполнения требований посторонних начальников". Для прекращения трений между армейским и войсковым начальством, возникавших в новых условиях, Г.И.Глазенап специальным приказом запретил комендантам крепостей впредь "…вмешиваться в дела казаков" [8. C.95].
Отличавшееся от других казачьих войск регулярным характером своей службы, Сибирское войско постепенно приобретало и внешние признаки "регулярности". В 1809 г. войско получило 10 знамен – по числу казачьих полков, которые оно могло выставить в случае необходимости. В 1812 г. отделения, на которые войско делилось в мирное время, были преобразованы в полки, получившие номера от 1 до 10. Дистанции в свою очередь были переименованы в сотни. В этом же году в войске было введено обмундирование по образцу регулярных уланских полков, а офицеры конно-артиллерийских рот войска получили действительные армейские чины (есаул – чин капитана, сотник – поручика, хорунжий – прапорщика) [2. XXXII. № 25131]. Возглавивший в 1814 г. войско капитан гвардии С.Б.Броневский в приказах именует себя не войсковым атаманом, а по-армейски – командующим или командиром Сибирского линейного казачьего войска. Кроме прежней сторожевой службы на пограничных линиях линейные казаки стали усиленно обучаться военному делу. Порядок обучения был определен инструкцией для полковых и сотенных командиров, разработанной генерал-лейтенантом Г.И.Глазенапом. В этой инструкции также излагались служебные обязанности всех чинов войска и некоторые правила внутреннего порядка в частях. Так, день для казаков, живших дома, начинался с уборки строевых лошадей. Затем в сборных домах казаки учились "регулярному действию" – маршировке, ружейным приемам, действию саблей и пикой, эволюциям в конном и пешем строю. В воскресные и праздничные дни казаки собирались для чтения военного артикула (устава) и посещали церковные службы. Дважды в год они собирались на две недели для сотенных учений и раз в год на 4 недели для учений полковых. Эта бессменная служба на казенном обеспечении дала повод современникам не только называть сибирские линейные казачьи полки непременными (т.е. находящимися на службе постоянно), но и сравнивать их с полками регулярной кавалерии. Как отмечал Броневский, линейные казаки "…с 1808 г. … приведены в регулярное устройство, одеты и вооружены наподобие улан, образованы в познании кавалерийской службы в детальной степени; одинаково посажены на лошадей и сии последние выезжены и уравнены до того, что полки маневрируют, как в Уставе о строевой кавалерийской службе предписано" [9]. Казаки конно-артиллерийских рот, расположенных в Омске и живущих в казармах, по его оценке, "…суть совершенные солдаты, ничего общего с казаками не имеющие".
Первые же годы существования войска выявили ряд проблем материального характера, обусловленных недостатками положения 1808 года. Во-первых, линейные казаки не могли полностью снаряжаться за собственный счет. Предполагалось, что приобретать все необходимое для службы они смогут "от избытков домашнего хозяйства", основанного на использовании предоставляемого им земельного надела. Однако заняться обработкой своих участков казакам не позволял большой объем служебных обязанностей. Поэтому на практике подавляющее большинство из них снаряжались на службу за счет экономии от своего содержания, получаемого от казны. Во-вторых, помимо напряженной военной службы на плечи казаков легла обязанность содержать всю войсковую инфраструктуру (полковые, эскадронные управления, войсковые здания и пр.): войско считалось иррегулярным и средств казны для подобных нужд не выделялось. Это вынуждало командиров полков использовать ряд законных и незаконных способов поддержания в исправности снаряжения и обмундирования своих подчиненных. Самым простым и распространенным из них была экономия фуражных средств. Но в этом случае страдало качество строевых лошадей, что сказывалось на боеспособности казачьих частей.
Войсковой капитал формировался за счет экономии средств, поступавших на содержание войска из государственной казны, доходов, поступавших от войсковой Бухтарминской рыбалки, пошлин, уплачиваемых казаками, занимавшимися промыслами, так называемой ремонтной пошлины, уплачиваемой казахами за право зимовки их скота на внутренней стороне пограничной линии. До вывода из Сибири регулярной кавалерии в Европейскую Россию эта пошлина выплачивалась натурой – лошадьми, которые поступали для пополнения конского состава драгунских полков. Со временем ее натуральная форма сменилась денежной. С 1820 г. весь сбор ремонтной пошлины стал поступать в войсковую казну. Однако доходы от всех этих статей не могли покрыть растущие расходы войска. Недостаток войсковых средств стал главной причиной перевода в 1816 г. конно-артиллерийских рот войска на положение армейской артиллерии с содержанием их за счет государственной казны [2. XXXIII. № 26414], в 1825 г. на казенное содержание была передана гордость войска – войсковое училище.
Для улучшения финансового состояния войска командир Отдельного Сибирского корпуса генерал П.М.Капцевич, начиная с 1820 г., стал использовать практику поселенных кавалерийских полков, существовавших с 1817 г. в ряде губерний Европейской России. И хотя эффективность военных поселений в исследовательской литературе оценивается негативно, нельзя не отметить мнение генерал-фельдмаршала князя М.Б.Барклая-де-Толли. Отрицательно относясь к самой идее военных поселений, в 1817 г. он все-таки отметил их полезность "…в приграничных наших пределах противу азиатских народов, но и то не в виде регулярных войск, а в образе иррегулярных, как теперь они существуют на Кубанской и Кавказской линиях" [10]. Главной целью создания военных поселений было сокращение государственных расходов на содержание армии.
Распространению на Сибирское войско ряда черт кавалерийских поселенных полков способствовало наличие нескольких предпосылок: регулярный характер военной службы, наличие полковых округов с необходимой управленческой и хозяйственной инфраструктурой, отсутствие, в отличие от Дона, разделения власти на гражданскую и военную, наличие в войске особого разряда нижних чинов – резервных казаков, могущих заниматься войсковым хозяйством.
С 1820 г. по распоряжению П.М.Капцевича во всех полках войска была заведена общественная экономическая пашня. Командир корпуса хотел улучшить состояние казаков, "не требуя … ничего от казны, но собственными трудами в хлебопашестве". На средства, полученные от общественной пашни, казакам заводилось обмундирование, "…чтобы содержать их во всегдашней службе в исправности". Вслед за введением экономической пашни в войске создается суконная фабрика, которая должна была производить дешевое сукно для казаков, овчарни, обеспечивавшие фабрику сырьем, и конный племенной завод. Существовала даже идея организации производства сахара из сахарной свеклы, "…но за многими другими предприятиями – это отложено до удобного времени" [11]. Тогда же Капцевичем была подготовлена инструкция полковым и эскадронным командирам, детально регламентирующая служебную и хозяйственную деятельность казаков.
22 июля 1822 г. Александром I было утверждено подготовленное под руководством М.М.Сперанского "Сибирское учреждение", представлявшее своеобразный свод из 10 "сибирских" законов, касавшихся в основном гражданского управления краем. Не предоставив линейным казакам, в отличие от казаков городовых, детально разработанного "Устава…" [2. XXXVIII. № 29131], "Сибирское учреждение", тем не менее, существенно изменило их жизнь.
Сибирское войско вошло в состав вновь созданной Омской области, включавшей внутренние и внешние, т.е. находившиеся в Казахской степи, округа. С этого времени в военном отношении оно подчинялось командиру Отдельного Сибирского корпуса, в гражданском отношении – Омскому областному начальнику, вопросами войскового хозяйства занимался областной совет.
С введением в действие "Устава об управлении киргиз-кайсаков" на сибирских линейных казаков возлагалась новая и, пожалуй, самая тяжелая повинность: Сибирское войско должно было посылать в степь и содержать там постоянные казачьи отряды. Составляя внутреннюю стражу во внешних округах, команды казаков были обязаны охранять окружные приказы, устраивать пикеты, посредством разъездов пресекать угоны скота и откочевку казахов за пределы округа. Предполагалось также, что казаки станут колонизационным ресурсом власти. Со временем часть командированных казаков должна была создавать постоянные поселения вблизи окружных приказов. На полученных 15-десятинных земельных участках они, по мнению центральной власти, должны были "подать первый пример к возделыванию земель". Им вменялось в обязанность "…употребить все старания, чтоб киргизы убеждены были в пользе таковых заведений; доставлять им к тому все способы и помогать нужными советами" [12].
Дальние командировки в Киргизскую степь практиковались в войске и ранее, но до открытия внешних округов они организовывались по особым распоряжениям местных властей и продолжительность их, как правило, не превышала нескольких месяцев. С 1824 г. командировки в степные отряды становятся регулярными и, хотя они считались годичными, их реальный срок был значительно более года.
Возлагая на Сибирское войско эти новые обязанности, законодатель не установил четкого механизма их выполнения. Поэтому местной власти пришлось разрабатывать его самостоятельно, с учетом складывавшейся практики: определять правила определения очередности командирования казаков во внешние округа, вводить практику так называемого найма, потому что не все казаки могли полностью снарядиться за собственный счет для длительной службы в степи [13].
Ко второй половине 1820-х гг. материальное обеспечение войска, определенное положением 1808 г., уже далеко не соответствовало его роли в крае и объему выполняемых обязанностей. Преимущества и льготы, предоставленные как войску в целом, так и непосредственно казакам, не стали основой казачьего материального благополучия. Большинство казаков просто не могли воспользоваться своими правами, и причиной этого был не только возросший объем служебных обязанностей. Отвод казакам земельных наделов в большинстве полков так и не был осуществлен, что приводило к возникновению многочисленных споров с крестьянами и казахами о принадлежности земельных угодий. Право ловли рыбы в степных озерах, сбора в степи дикого хмеля, торговли при редутах без получения специальных свидетельств также не стали привилегией всего войскового населения. Воспользоваться ими могли казаки только некоторых полков. Кроме того, казаки, проживавшие в городах, несли все городские повинности и платили в городскую казну поземельную подать.
Доходные статьи, предоставленные войску центральной властью, не могли покрыть всех его расходов. Например, доходы от войсковой Бухтарминской рыбалки и от пошлины за ловлю рыбы в Киргизской степи, достигавшие до 10 тыс. рублей в год, полностью расходовались на нужды войскового и бригадного управлений и содержание общественных войсковых зданий. Поэтому значительная часть расходов по содержанию войска ложилась на плечи казаков. "При всем таковом затруднительном положении, – отмечалось чинами войсковой канцелярии, – обязаны казаки содержать на свой счет общественные полковые лазареты, канцелярии полковые, эскадронные и редутные, отапливание и освещение их, приготовление письменных припасов на полковые, эскадронные и редутные дела, заведения и поправки имеющихся во всех их поселениях строевых конюшен, мастерских и многие другие общественные издержки – [что] составляет казакам некоторым образом чувствительную повинность" [14].
В Сибирском линейном казачьем войске, ставшем со временем достаточно сложной военной и хозяйственной организацией, к концу 1820-х гг. назрела также и потребность в централизации войскового управления. Войсковая канцелярия по-прежнему обладала ограниченными, нечетко очерченными административными правами и не могла сколько-нибудь эффективно управлять войском в условиях существовавшего многоначалия. Так, казачьи полки находились в ведении: 1) командира Отдельного Сибирского корпуса; 2) начальства 27 пехотной дивизии; 3) начальника Омской области; 4) бригадных командиров 27 пехотной дивизии; 5) войсковых бригадных командиров; 6) окружных начальников Омской области [14. Л.7]. В этих условиях требовалось четкое определение служебных обязанностей войска, что оградило бы казаков от выполнения каких-либо новых "нарядов" по распоряжению местных военных или гражданских властей, а также усиление роли войсковой канцелярии в структуре войскового управления.
Специальная записка, излагавшая указанные проблемы, была подготовлена войсковой канцелярией в 1827 г. и представлена сенаторам князю Б.А.Куракину и В.К.Безродному, ревизовавшим войско. В записке обосновывалась необходимость перехода к полному содержанию войска на государственный счет, что соответствовало бы регулярному характеру службы сибирских линейных казаков. Однако предложения, изложенные в ее тексте, были оставлены без внимания. Сенаторская ревизия войсковой канцелярии не стала отправной точкой для начала реформирования войска.
С просьбами об облегчении службы казаков, о распространении на всех чинов войска прав и преимуществ армейской кавалерии в военное министерство неоднократно (в 1830, 1833, 1834 гг.) обращалось и командование Отдельного Сибирского корпуса. Оно видело в войске важнейший военно-колонизационный ресурс, и поэтому было заинтересовано в поддержании его боеспособности. Однако эти ходатайства поддержки центральных властей не нашли. Можно предположить, что центральная власть вообще имела слабое представление о проблемах сибирского линейного казачества. Например, когда в военном министерстве в 1835 г. было составлено расписание всех казачьих войск, то Сибирское войско было названо "Омским казачьим войском" и показано включенным в состав Отдельного Оренбургского корпуса [7. Л.2об.]. Лишь во второй половине 1830-х гг., когда, наконец, выяснилось, что Сибирское войско находилось "…в совершенном расстройстве, как по строевой части, так и по части внутреннего хозяйства", кризисная ситуация заслужила особого внимания правительства, и началась подготовка к реформированию войсковой организации [15].
Созданное в 1808 г. правительством по инициативе командования сибирских пограничных линий Сибирское линейное казачье войско было предназначено для охраны южных границ Западной Сибири. Необходимость решения военно-политических задач, стоявших перед краевой властью, обусловила особенности административного устройства войска, крайнюю степень милитаризации его управления, которая проявилась в непосредственном подчинении войска местному военному начальству, концентрации власти в руках полковых командиров, отсутствии войсковых органов гражданского управления, и особый характер казачьей службы. Определив службу сибирских линейных казаков как бессрочную, поголовную и бессменную на казенном содержании (но со самоснаряжением), положение 1808 г. закрепляло те черты ее "регулярности", которыми Сибирское войско отличалось от других казачьих войск.
Начавшаяся в 1820-х гг. военная колонизация Казахской степи резко увеличила напряженность службы линейных казаков, лишая их возможности заниматься собственным хозяйством. В этих условиях войско берет на себя все большую часть расходов по их снаряжению, что сопровождается не только дальнейшей милитаризацией его управления, но и всех сторон казачьей служебной и хозяйственной жизни. Окончательное закрепление военно-поселенных основ организации и функционирования Сибирского линейного казачьего войска произошло в ходе военно-административной реформы 1846 г., с проведения которой начинается новый этап его истории.
Библиографический список
1. Столетие военного министерства, 1802-1902. – СПб, 1902. – Т.11. – Ч.1.
ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ СИБИРСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА
Категория: ОБЩАЯ ИСТОРИЯ СИБИРСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА
С.М.Андреев
Омская академия МВД России
К ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ СИБИРСКОГО ЛИНЕЙНОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА
В: Гуманитарные исследования: Ежегодник. Вып. 9. Межвузовский сборник научных трудов. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2004. С.103-110
[/b]Омская академия МВД России
К ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ СИБИРСКОГО ЛИНЕЙНОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА
В: Гуманитарные исследования: Ежегодник. Вып. 9. Межвузовский сборник научных трудов. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2004. С.103-110
Сибирское казачье войско берет свое начало от команд крепостных и городовых казаков, водворенных во второй половине XVIII в. на сибирских пограничных линиях, созданных для защиты русских поселений от разорительных набегов кочевников – Ново-Ишимской (Пресногорьковской), Иртышской, Колывано-Кузнецкой и Бухтарминской. В 1770-1780 г. они получили собирательное наименование "сибирских линий казаки" и состояли в ведении армейского начальства: комендантов крепостей и начальников пограничных линий [1]. Атаман иртышских крепостных казаков, должность которого была введена в 1760 г., со временем стал представлять интересы всех сибирских линейных казаков, разделенных в 1787 г. на 24 сотни. К началу XIX в. назрела необходимость создания их единой войсковой организации, имеющей подобно Донскому или Уральскому казачьим войскам собственную структуру управления.
К этому времени казачье население империи как особое военное сословие находилось преимущественно в ведении военного министерства. Вместе с тем "казачьими" делами занимались и другие министерства: внутренним благоустройством казачьих селений – министерство внутренних дел, дотациями из государственной казны – министерство финансов, судебными делами – министерство юстиции и Правительствующий Сенат. Особо важные вопросы рассматривались в комитете министров. Законопроекты, касавшиеся организации управления казачьих войск, прав и обязанностей казачьего населения, как правило, представлялись на Высочайшее утверждение при совместных докладах министров военного и внутренних дел или же после их рассмотрения комитетом министров, а с 1810 г. – Государственным советом.
Именно так был подготовлен и принят Высочайший указ 25 февраля 1802 г., определивший "на однообразных началах" устройство войсковых органов управления – войсковых канцелярий – в Донском, Уральском и Черноморском войсках [2]. Однако процесс дальнейшего формирования структуры управления в казачьих войсках, организации их хозяйства на рациональных основаниях требовал более широкой правовой базы. Министр внутренних дел отмечал: "Хотя войсковые канцелярии ... получили уже главное свое образование, но порядок отправления в них дел и все части внутреннего их гражданского и экономического устройства требовали подробнейшего распоряжения и определения" [1. C.154-155]. Поэтому вскоре был принят ряд положений, впервые достаточно четко определивших служебные обязанности, порядок службы и управления отдельных казачьих войск. В 1802 г. такие законы были изданы для Донского и Черноморского войск, в 1803 г. – для Оренбургского, Чугуевского и Уральского.
Одним из первых законопроектов, очертивших контуры войсковой организации сибирских линейных казаков [3], стал проект их штата, подготовленный начальником Сибирской инспекции генералом-от-инфантерии Г.Э.Штрандманом в мае 1798 г. По его мнению, новое войско должно было состоять из 14 полков. В штат каждого из них были включены два офицера ("полковой командир майорского чина и есаул чина прапорщика или поручика"), семь медицинских чинов, шесть писарей, тридцать чинов "урядничьего звания", пятьсот казаков и семь мастеровых – всего 552 человека. Казачьи полки предполагалось разместить на пограничных линиях, разбитых на несколько военно-административных участков, называемых дистанциями: на Тобольской (Пресногорьковской), Ишимской (Петропавловской), Омской и Бийской – по два полка, на Железинской, Ямышевской, Семипалатинской, Усть-Каменогорской, Бухтарминской, Кузнецкой – по одному полку [3. Л.7-8].
Сопровождавшая проект штата записка в самых общих чертах характеризовала организацию и порядок военного управления будущим войском. Возглавлял его войсковой командир в чине армейского полковника. Он же являлся начальником войскового штаба, состоявшего из двух войсковых адъютантов в чине армейских обер-офицеров и войскового писаря в чине армейского аудитора. Г.Э.Штрандман считал необходимым, чтобы, вопреки существовавшей на сибирских пограничных линиях практике, казачьи полки "по течению дел своих" подчинялись только войсковому начальству и, находясь "под точным заведованием дивизионного командира", состояли в ведении Военной коллегии и других центральных государственных органов. Автор записки впервые предлагал отказаться от бессрочного характера казачьей службы и установить для казаков, не имевших действительных офицерских чинов, 35-летний срок отбывания военной повинности.
Содержание войска – денежное, продовольственное и фуражное довольствие полков – ежегодно должно было обходиться государственной казне в сумму около 85 тыс. рублей (жалованье казака составляло 7 руб. 92 коп.). При выходе полков в поход, когда казакам выдавалось усиленное довольствие, эта сумма увеличивалась до 112 тыс. рублей в год. Лошадей, снаряжение, одежду, оружие казаки, как и прежде, должны были покупать за собственный счет. Поэтому кроме указанных видов довольствия за ними сохранялся ряд "выгод" – пользование земельными участками в 6 десятин и правом на торговлю с казахами. За счет этих "выгод" казаки должны были материально обеспечивать себя, будучи в отставке, так как выход из войска им был запрещен. Подобный запрет вводился, "…дабы и по отставке рождающиеся от них дети поступали в ту же казачью службу, и к укомплектованию того войска не могло быть в людях недостатка" [3. Л.10об.-11об.]. Однако предложения Г.Э.Штрандмана не нашли поддержки в Военной коллегии.
Несколько иные основания создания войска были подготовлены новым командующим сибирскими пограничными линиями генерал-майором Лавровым. Записки и проект штата войска, представленные им в военное министерство в 1805 г., в большей степени учитывали местную специфику. Сложившаяся к началу XIX в. неравномерность размещения сибирских линейных казаков по крепостям, редутам и форпостам являлась одной из главных причин, затруднявших процесс формирования строевых частей и подразделений – полков и сотен. Переселения казаков из одних редутов в другие, по мнению Лаврова, могли "произвести замешательство" в управлении ими. Казачьи сотни и полки должны были состоять из установленного штатом и равного числа казаков. Однако реализация этого требования на сибирских линиях могла привести к ситуации, когда казаки одного редута оказались бы в подчинении у разных начальников. Переселение казаков с семьями из одних поселений в другие не могло решить проблемы. Это привело бы, во-первых, к разорению хозяйств многих из них, а, во-вторых, к недостатку чинов для выполнения служебных обязанностей на местах их прежнего проживания. Поэтому Лавров сделал вывод о том, что "…людей по неудобству перевода без притеснения им уравнять в полках будет невозможно" [4].
В мирное время он предложил сохранять войско "неразделенным", т.е. не делить его на относительно самостоятельные в военном и административно-хозяйственном отношении части – полки. Он считал необходимым закрепить введенную им в 1804 г. практику разделения пограничных линий на иные административно-территориальные единицы – на дистанции [5]. Руководство каждой из них возлагалось на офицеров, полагавшихся войску по новому штату.
В военное время из линейных казаков предполагалось формировать пятисотенные полки в таком числе, "сколько их потребно будет". Каждый из них, как и на Дону, должен был получать наименование по фамилии ("по прозванию") своего командира. Учитывая общую численность казаков на сибирских пограничных линиях в 1805 г. – 5945 человек, будущее войско в случае необходимости могло выставить 10 полков и 4 резервные сотни. Последние были предназначены для пополнения потерь среди личного состава полков.
Командный состав полка должен был состоять из трех офицеров: "есаула чина капитанского", "сотника чина поручика" и "хорунжего чина прапорщика". "Три офицера при каждых 500 человеках или при полку во время военное необходимы, ибо старший нужен для командования полка, второй – на случай разделения оного, болезни или убыли старшего, третий отправлять может должности комиссара и квартирмистра по полку, а в мирное же время, как линия весьма пространна, то менее сего числа офицеров также положить неудобно; ибо частые откомандировки, кои нужно делать за границу для лучшего порядка и сохранения там дисциплины, должны делаемы быть при офицерах. Недостаток их наводит медленность, когда командируются они из отдаленного места, отчего и успех в предприятии может быть не так верен. Также необходимо…, чтоб был лучший присмотр как за исправностию казаков, так и за их поведением и чтоб они содержали себя во всякой готовности к службе…", – так аргументировал свое мнение Лавров [4. Л.2-2об.]. Полковой командир одновременно являлся командиром первой сотни, старший после него офицер – командиром пятой сотни, младший полковой офицер – командиром второй сотни. Остальные сотни полка возглавлялись сотенными атаманами, звание которых приравнивалось к чину унтер-офицера.
В штат полковой сотни, кроме ее начальника, были включены 2 пятидесятника, 7 младших урядников и 100 казаков. Каждая из резервных сотен, находившихся под общим командованием одного офицера, должна была иметь в своем составе сотенного атамана, пятидесятника, 4 младших урядников и 100 казаков.
Денежное жалованье войсковых офицеров должно было соответствовать окладам офицеров мушкетерских полков: есаул – 406 руб. 10 коп., сотник – 286 руб. 37 ½ коп., хорунжий и войсковой писарь – 238 руб. 29 ¾ коп. в год. Размер жалованья казаков на сибирских пограничных линиях началу XIX в. не был равным. Иртышские казаки получали 6 руб. 16 ½ коп. в год, казаки прочих линий – по 5 руб. 32 коп. Считая эту практику несправедливой, Лавров считал необходимым сделать размер казачьего жалованья единым и выплачивать всем линейным казакам по 6 руб. 16 ½ коп. в год. Кроме этого он предлагал – "дабы подать способ быть исправным к службе" – увеличить денежное довольствие урядников: от 14 руб. 70 коп. для младших урядников до 37 руб. 24 коп. для сотенных атаманов. При выходе в поход на срок более шести месяцев жалованье казака увеличивалось до 11 руб. 80 коп. в год.
Все необходимое для службы казаки должны были приобретать за собственный счет. Поэтому Лавров настаивал, чтобы кроме денежного, продовольственного и фуражного содержания от казны за казаками были сохранены закрепленные за ними ранее права и "выгоды". К их числу относилось: полученное в 1773 г. право на земельный пай в 6 десятин, предоставленное в 1764 г. право на меновую торговлю с "азиатцами", разрешение поездок в Казахскую степь для ловли рыбы и сбора дикого хмеля. Кроме этого, Лавров предлагал передать в пользу войска казенную рыбалку, находившуюся на р.Иртыш выше Бухтарминской крепости. За пользование ею линейные казаки должны были содержать в исправности дорогу между крепостями Бухтарминской и Усть-Каменогорской [6].
Возглавлял войско его командир, имевший чин армейского штаб-офицера. Создание органа войскового управления – штаба или канцелярии – не предполагалось. Поэтому все войсковое делопроизводство возлагалось лишь на войскового писаря. В мирное время войско находилось в подчинении командующего сибирскими пограничными линиями. В случае войны, сформировав полки, войско "давало отчеты" непосредственно Военной коллегии.
Несмотря на то, что новый командующий сибирскими линиями генерал-лейтенант Г.И.Глазенап подготовил свой проект штата нового войска, основой доклада военного министра А.А.Аракчеева, утвержденного Александром I в качестве первого положения о Сибирском войске [2. ХХХ. № 23239], стали предложения генерал-майора Лаврова. Большая часть министерского доклада представляла собой пространные выдержки из его "записок" 1805 года. Существенные дополнения, внесенные А.А.Аракчеевым в законопроект, касались организации войскового управления и войсковой конной артиллерии.
Канцелярию Сибирского линейного казачьего войска военный министр считал необходимым создать по образцу органов управления, существовавших в других казачьих войсках. В штат канцелярии, являвшейся коллегиальным органом, вошли ее председатель (он же – войсковой атаман), избираемые офицерами войска на 3 года два непременных члена со штаб-офицерскими чинами и два асессора, войсковой прокурор и секретарь с гражданским чином XIV класса. Войсковой атаман назначался из числа "достойных штаб-офицеров" командиром 24 дивизии, которому в военном отношении подчинялось войско, и утверждался императором. По гражданской части войсковая канцелярия подчинялась местным губернским властям и Сибирскому генерал-губернатору. Средства на ее содержание выделялись из государственной казны.
По примеру Донского войска в Сибирском войске создавалась своя артиллерия – две конно-артиллерийские роты 12-орудийного состава. Войско безвозмездно получало орудия, артиллерийский обоз, а также средства на приобретение лошадей. В дальнейшем "подаренная" линейным казакам артиллерия должна была содержаться на войсковые средства.
Служебные обязанности Сибирского войска были изложены в самых общих чертах. Главной задачей линейных казаков являлось "беспрестанное охранение границ" посредством устройства пикетов на наиболее важных участках границы и ежедневных разъездов вдоль нее. В случае необходимости казаки должны были "…преследовать киргиз-кайсаков, отгоняющих воровским образом скот у линейных жителей" и выезжать за границу в степь для встречи и сопровождения купеческих караванов.
Штат Сибирского войска был определен в 6288 человек: 5950 чинов полков и резервных сотен и 338 чинов конной артиллерии.
Утвержденное для сибирского казачьего полка число классных чинов – 3 офицера – было в 4 раза меньше, чем в донских полках. По-видимому, это можно объяснить финансовыми причинами: создание нового казачьего войска требовало значительных единовременных затрат казны. В частях и командах войска должно было состоять 43 офицера. Все офицерские должности полагалось замещать только выходцами из казачьей среды. Число же казачьих офицеров реально служивших на сибирских пограничных линиях было значительно меньшим. Поэтому на открывавшиеся вакансии разрешалось назначать наиболее подготовленных урядников с производством их в соответствующие чины. Следствием подобного способа увеличения числа казачьих офицеров стало их разделение на две категории: имевших действительные офицерские чины, т.е. пользовавшихся рядом прав и преимуществ офицеров регулярной армии, и офицеров-зауряд – чинов войска, которым предоставлялась часть офицерских прав лишь на время занятия ими соответствующей должности. Законом предписывалось "…в должное уважение службы признавать и принимать их прилично чину офицерскому; соответственно чему и в налагаемых на них за вины штрафах поступать так, как об обер-офицерах установлено, доколе в сих званиях пребывают".
Офицеры войска получали только денежное содержание: командир полка, ротмистр – 450 руб., сотник – 286 руб. 37 ½ коп., хорунжий прапорщичьего чина – 270 руб., командир конно-артиллерийской роты, майор – 555 руб. 15 коп., обер-офицер конно-артиллерийской роты – 180 руб. Казаки, кроме жалованья обеспечивались провиантом и фуражом. За войском были закреплены все права и "выгоды", отмеченные в предложениях генерал-майора Лаврова.
Лошадей, оружие, а также изготовленное по единым образцам обмундирование и снаряжение чины войска должны были заводить за собственный счет. "Для наилучшего вооружения себя" каждому зачисленному в служилый состав 17-летнему казаку предоставлялся годичный срок, в течение которого он освобождался от выполнения всех повинностей. В 18 лет казак выходил на действительную службу.
Все чины войска были обязаны продолжать службу "доколе в силах", выходя в отставку "…не иначе, как единственно по старости и дряхлости или же по болезням и увечьям". Но и будучи в отставке они не имели права выйти из войска, продолжая числиться в его составе "…без всякого, однако, казенного им содержания", обеспечивая себя ведением хозяйства на земельном участке.
В Донском и других казачьих войсках структура управления, войсковое хозяйство формировались с учетом всех особенностей иррегулярной военной службы. Одной из них было периодическое предоставление казаку отпуска (так называемой "льготы") сроком на несколько лет для занятия собственным хозяйством. Это давало ему реальную возможность снаряжаться на службу за собственный счет, обеспечить свою старость в отставке, а государству – сократить расходы на содержание дорогостоящей регулярной кавалерии. Сибирские линейные казаки были этого лишены, их военная служба была постоянной. Статьи положения, определившие службу сибирского линейного казака как бессрочную, поголовную, бессменную и со снаряжением за собственный счет, по сути дела обусловили значительное отличие Сибирского войска от прочих казачьих войск, и это отличие ярко проявилось уже через несколько лет.
Утверждение Александром I 19 августа 1808 г. первого положения о Сибирском войске – доклада военного министра "О новом образовании Сибирского линейного казачьего войска" – представляет особый, почти исключительный, случай. Существовавшая в начале XIX в. практика принятия подобных законов заключалась в Высочайшем утверждении проектов, рассмотренных комитетом министров при совместных докладах министров военного и внутренних дел. Это требовало длительной подготовительной работы по межведомственному согласованию законопроекта, а, следовательно, и значительного времени.
Законодательный же акт, касавшийся Сибирского войска, принимался в крайне спешном порядке. Г.Е.Катанаев отмечал, "…что столь важное законоположение, …ставившее это войско в совершенно исключительное положение и делавшее его заместителем всех войск, находившихся до того в Сибири, было рассмотрено и утверждено в военном министерстве всего в 8 дней" [7]. По-видимому, именно необходимость срочного создания войсковой организации линейных казаков, на которых возлагались функции регулярной кавалерии после вывода с сибирских пограничных линий драгунских полков, стала основной причиной утверждения императором доклада А.А.Аракчеева без предварительного рассмотрения законопроекта в комитете министров.
Положению о Сибирском войске были свойственны общие недостатки, присущие аналогичным законам 1802-1803 гг., касавшимся других казачьих войск: отсутствие четкой регламентации ряда важнейших сторон жизни казаков, крайне схематичное определение структуры и функций всех уровней войскового управления и т.д. Не случайно положение 1802 г., определявшее организацию управления в Донском войске, рассматривалось лишь в качестве "основных начал", которые затем уточнялись и дополнялись в 1804 и 1815 гг. [2. XXVIII. № 21142; Т.XXXIII. № 25839]. В положении 1808 г. был весьма расплывчато очерчен круг обязанностей, возлагаемых верховной властью на Сибирское войско, крайне поверхностно излагался порядок прохождения службы всеми чинами, ничего не было сказано о порядке формирования и расходования войсковых финансовых средств, о принципах управления казачьими поселениями.
Поэтому с января 1809 г., когда началась реализация закона, вопросы войскового управления, не нашедшие отражения в его тексте, решались распоряжениями и инструкциями начальства пограничных линий. Так как положение лишь косвенно упоминало о распределении казачьих поселений на дистанции, местное военное начальство самостоятельно определило основания военно-административного деления войска. Оно увеличило число дистанций с 10, существовавших еще с 1804 г., до 50, уменьшив, таким образом, их протяженность. Каждая дистанция, находившаяся в ведении дистаночного командира, в случае необходимости выставляла сотню казаков. Для более эффективного управления дистанции объединялись в 10 отделений, на базе которых в военное время должны были формироваться казачьи полки. Т.о. в подчинении начальника отделения, являвшегося потенциальным командиром полка, состояло 5 дистанций [8].
Создание структуры войскового управления должно было избавить линейных казаков от существовавшего ранее многоначалия: ранее кроме своей старшины казаки подчинялись командованию регулярных частей, которым были приданы их команды. Из-за этого линейным казакам "…приходилось постоянно отрываться от домов и от своего хозяйства для исполнения требований посторонних начальников". Для прекращения трений между армейским и войсковым начальством, возникавших в новых условиях, Г.И.Глазенап специальным приказом запретил комендантам крепостей впредь "…вмешиваться в дела казаков" [8. C.95].
Отличавшееся от других казачьих войск регулярным характером своей службы, Сибирское войско постепенно приобретало и внешние признаки "регулярности". В 1809 г. войско получило 10 знамен – по числу казачьих полков, которые оно могло выставить в случае необходимости. В 1812 г. отделения, на которые войско делилось в мирное время, были преобразованы в полки, получившие номера от 1 до 10. Дистанции в свою очередь были переименованы в сотни. В этом же году в войске было введено обмундирование по образцу регулярных уланских полков, а офицеры конно-артиллерийских рот войска получили действительные армейские чины (есаул – чин капитана, сотник – поручика, хорунжий – прапорщика) [2. XXXII. № 25131]. Возглавивший в 1814 г. войско капитан гвардии С.Б.Броневский в приказах именует себя не войсковым атаманом, а по-армейски – командующим или командиром Сибирского линейного казачьего войска. Кроме прежней сторожевой службы на пограничных линиях линейные казаки стали усиленно обучаться военному делу. Порядок обучения был определен инструкцией для полковых и сотенных командиров, разработанной генерал-лейтенантом Г.И.Глазенапом. В этой инструкции также излагались служебные обязанности всех чинов войска и некоторые правила внутреннего порядка в частях. Так, день для казаков, живших дома, начинался с уборки строевых лошадей. Затем в сборных домах казаки учились "регулярному действию" – маршировке, ружейным приемам, действию саблей и пикой, эволюциям в конном и пешем строю. В воскресные и праздничные дни казаки собирались для чтения военного артикула (устава) и посещали церковные службы. Дважды в год они собирались на две недели для сотенных учений и раз в год на 4 недели для учений полковых. Эта бессменная служба на казенном обеспечении дала повод современникам не только называть сибирские линейные казачьи полки непременными (т.е. находящимися на службе постоянно), но и сравнивать их с полками регулярной кавалерии. Как отмечал Броневский, линейные казаки "…с 1808 г. … приведены в регулярное устройство, одеты и вооружены наподобие улан, образованы в познании кавалерийской службы в детальной степени; одинаково посажены на лошадей и сии последние выезжены и уравнены до того, что полки маневрируют, как в Уставе о строевой кавалерийской службе предписано" [9]. Казаки конно-артиллерийских рот, расположенных в Омске и живущих в казармах, по его оценке, "…суть совершенные солдаты, ничего общего с казаками не имеющие".
Первые же годы существования войска выявили ряд проблем материального характера, обусловленных недостатками положения 1808 года. Во-первых, линейные казаки не могли полностью снаряжаться за собственный счет. Предполагалось, что приобретать все необходимое для службы они смогут "от избытков домашнего хозяйства", основанного на использовании предоставляемого им земельного надела. Однако заняться обработкой своих участков казакам не позволял большой объем служебных обязанностей. Поэтому на практике подавляющее большинство из них снаряжались на службу за счет экономии от своего содержания, получаемого от казны. Во-вторых, помимо напряженной военной службы на плечи казаков легла обязанность содержать всю войсковую инфраструктуру (полковые, эскадронные управления, войсковые здания и пр.): войско считалось иррегулярным и средств казны для подобных нужд не выделялось. Это вынуждало командиров полков использовать ряд законных и незаконных способов поддержания в исправности снаряжения и обмундирования своих подчиненных. Самым простым и распространенным из них была экономия фуражных средств. Но в этом случае страдало качество строевых лошадей, что сказывалось на боеспособности казачьих частей.
Войсковой капитал формировался за счет экономии средств, поступавших на содержание войска из государственной казны, доходов, поступавших от войсковой Бухтарминской рыбалки, пошлин, уплачиваемых казаками, занимавшимися промыслами, так называемой ремонтной пошлины, уплачиваемой казахами за право зимовки их скота на внутренней стороне пограничной линии. До вывода из Сибири регулярной кавалерии в Европейскую Россию эта пошлина выплачивалась натурой – лошадьми, которые поступали для пополнения конского состава драгунских полков. Со временем ее натуральная форма сменилась денежной. С 1820 г. весь сбор ремонтной пошлины стал поступать в войсковую казну. Однако доходы от всех этих статей не могли покрыть растущие расходы войска. Недостаток войсковых средств стал главной причиной перевода в 1816 г. конно-артиллерийских рот войска на положение армейской артиллерии с содержанием их за счет государственной казны [2. XXXIII. № 26414], в 1825 г. на казенное содержание была передана гордость войска – войсковое училище.
Для улучшения финансового состояния войска командир Отдельного Сибирского корпуса генерал П.М.Капцевич, начиная с 1820 г., стал использовать практику поселенных кавалерийских полков, существовавших с 1817 г. в ряде губерний Европейской России. И хотя эффективность военных поселений в исследовательской литературе оценивается негативно, нельзя не отметить мнение генерал-фельдмаршала князя М.Б.Барклая-де-Толли. Отрицательно относясь к самой идее военных поселений, в 1817 г. он все-таки отметил их полезность "…в приграничных наших пределах противу азиатских народов, но и то не в виде регулярных войск, а в образе иррегулярных, как теперь они существуют на Кубанской и Кавказской линиях" [10]. Главной целью создания военных поселений было сокращение государственных расходов на содержание армии.
Распространению на Сибирское войско ряда черт кавалерийских поселенных полков способствовало наличие нескольких предпосылок: регулярный характер военной службы, наличие полковых округов с необходимой управленческой и хозяйственной инфраструктурой, отсутствие, в отличие от Дона, разделения власти на гражданскую и военную, наличие в войске особого разряда нижних чинов – резервных казаков, могущих заниматься войсковым хозяйством.
С 1820 г. по распоряжению П.М.Капцевича во всех полках войска была заведена общественная экономическая пашня. Командир корпуса хотел улучшить состояние казаков, "не требуя … ничего от казны, но собственными трудами в хлебопашестве". На средства, полученные от общественной пашни, казакам заводилось обмундирование, "…чтобы содержать их во всегдашней службе в исправности". Вслед за введением экономической пашни в войске создается суконная фабрика, которая должна была производить дешевое сукно для казаков, овчарни, обеспечивавшие фабрику сырьем, и конный племенной завод. Существовала даже идея организации производства сахара из сахарной свеклы, "…но за многими другими предприятиями – это отложено до удобного времени" [11]. Тогда же Капцевичем была подготовлена инструкция полковым и эскадронным командирам, детально регламентирующая служебную и хозяйственную деятельность казаков.
22 июля 1822 г. Александром I было утверждено подготовленное под руководством М.М.Сперанского "Сибирское учреждение", представлявшее своеобразный свод из 10 "сибирских" законов, касавшихся в основном гражданского управления краем. Не предоставив линейным казакам, в отличие от казаков городовых, детально разработанного "Устава…" [2. XXXVIII. № 29131], "Сибирское учреждение", тем не менее, существенно изменило их жизнь.
Сибирское войско вошло в состав вновь созданной Омской области, включавшей внутренние и внешние, т.е. находившиеся в Казахской степи, округа. С этого времени в военном отношении оно подчинялось командиру Отдельного Сибирского корпуса, в гражданском отношении – Омскому областному начальнику, вопросами войскового хозяйства занимался областной совет.
С введением в действие "Устава об управлении киргиз-кайсаков" на сибирских линейных казаков возлагалась новая и, пожалуй, самая тяжелая повинность: Сибирское войско должно было посылать в степь и содержать там постоянные казачьи отряды. Составляя внутреннюю стражу во внешних округах, команды казаков были обязаны охранять окружные приказы, устраивать пикеты, посредством разъездов пресекать угоны скота и откочевку казахов за пределы округа. Предполагалось также, что казаки станут колонизационным ресурсом власти. Со временем часть командированных казаков должна была создавать постоянные поселения вблизи окружных приказов. На полученных 15-десятинных земельных участках они, по мнению центральной власти, должны были "подать первый пример к возделыванию земель". Им вменялось в обязанность "…употребить все старания, чтоб киргизы убеждены были в пользе таковых заведений; доставлять им к тому все способы и помогать нужными советами" [12].
Дальние командировки в Киргизскую степь практиковались в войске и ранее, но до открытия внешних округов они организовывались по особым распоряжениям местных властей и продолжительность их, как правило, не превышала нескольких месяцев. С 1824 г. командировки в степные отряды становятся регулярными и, хотя они считались годичными, их реальный срок был значительно более года.
Возлагая на Сибирское войско эти новые обязанности, законодатель не установил четкого механизма их выполнения. Поэтому местной власти пришлось разрабатывать его самостоятельно, с учетом складывавшейся практики: определять правила определения очередности командирования казаков во внешние округа, вводить практику так называемого найма, потому что не все казаки могли полностью снарядиться за собственный счет для длительной службы в степи [13].
Ко второй половине 1820-х гг. материальное обеспечение войска, определенное положением 1808 г., уже далеко не соответствовало его роли в крае и объему выполняемых обязанностей. Преимущества и льготы, предоставленные как войску в целом, так и непосредственно казакам, не стали основой казачьего материального благополучия. Большинство казаков просто не могли воспользоваться своими правами, и причиной этого был не только возросший объем служебных обязанностей. Отвод казакам земельных наделов в большинстве полков так и не был осуществлен, что приводило к возникновению многочисленных споров с крестьянами и казахами о принадлежности земельных угодий. Право ловли рыбы в степных озерах, сбора в степи дикого хмеля, торговли при редутах без получения специальных свидетельств также не стали привилегией всего войскового населения. Воспользоваться ими могли казаки только некоторых полков. Кроме того, казаки, проживавшие в городах, несли все городские повинности и платили в городскую казну поземельную подать.
Доходные статьи, предоставленные войску центральной властью, не могли покрыть всех его расходов. Например, доходы от войсковой Бухтарминской рыбалки и от пошлины за ловлю рыбы в Киргизской степи, достигавшие до 10 тыс. рублей в год, полностью расходовались на нужды войскового и бригадного управлений и содержание общественных войсковых зданий. Поэтому значительная часть расходов по содержанию войска ложилась на плечи казаков. "При всем таковом затруднительном положении, – отмечалось чинами войсковой канцелярии, – обязаны казаки содержать на свой счет общественные полковые лазареты, канцелярии полковые, эскадронные и редутные, отапливание и освещение их, приготовление письменных припасов на полковые, эскадронные и редутные дела, заведения и поправки имеющихся во всех их поселениях строевых конюшен, мастерских и многие другие общественные издержки – [что] составляет казакам некоторым образом чувствительную повинность" [14].
В Сибирском линейном казачьем войске, ставшем со временем достаточно сложной военной и хозяйственной организацией, к концу 1820-х гг. назрела также и потребность в централизации войскового управления. Войсковая канцелярия по-прежнему обладала ограниченными, нечетко очерченными административными правами и не могла сколько-нибудь эффективно управлять войском в условиях существовавшего многоначалия. Так, казачьи полки находились в ведении: 1) командира Отдельного Сибирского корпуса; 2) начальства 27 пехотной дивизии; 3) начальника Омской области; 4) бригадных командиров 27 пехотной дивизии; 5) войсковых бригадных командиров; 6) окружных начальников Омской области [14. Л.7]. В этих условиях требовалось четкое определение служебных обязанностей войска, что оградило бы казаков от выполнения каких-либо новых "нарядов" по распоряжению местных военных или гражданских властей, а также усиление роли войсковой канцелярии в структуре войскового управления.
Специальная записка, излагавшая указанные проблемы, была подготовлена войсковой канцелярией в 1827 г. и представлена сенаторам князю Б.А.Куракину и В.К.Безродному, ревизовавшим войско. В записке обосновывалась необходимость перехода к полному содержанию войска на государственный счет, что соответствовало бы регулярному характеру службы сибирских линейных казаков. Однако предложения, изложенные в ее тексте, были оставлены без внимания. Сенаторская ревизия войсковой канцелярии не стала отправной точкой для начала реформирования войска.
С просьбами об облегчении службы казаков, о распространении на всех чинов войска прав и преимуществ армейской кавалерии в военное министерство неоднократно (в 1830, 1833, 1834 гг.) обращалось и командование Отдельного Сибирского корпуса. Оно видело в войске важнейший военно-колонизационный ресурс, и поэтому было заинтересовано в поддержании его боеспособности. Однако эти ходатайства поддержки центральных властей не нашли. Можно предположить, что центральная власть вообще имела слабое представление о проблемах сибирского линейного казачества. Например, когда в военном министерстве в 1835 г. было составлено расписание всех казачьих войск, то Сибирское войско было названо "Омским казачьим войском" и показано включенным в состав Отдельного Оренбургского корпуса [7. Л.2об.]. Лишь во второй половине 1830-х гг., когда, наконец, выяснилось, что Сибирское войско находилось "…в совершенном расстройстве, как по строевой части, так и по части внутреннего хозяйства", кризисная ситуация заслужила особого внимания правительства, и началась подготовка к реформированию войсковой организации [15].
Созданное в 1808 г. правительством по инициативе командования сибирских пограничных линий Сибирское линейное казачье войско было предназначено для охраны южных границ Западной Сибири. Необходимость решения военно-политических задач, стоявших перед краевой властью, обусловила особенности административного устройства войска, крайнюю степень милитаризации его управления, которая проявилась в непосредственном подчинении войска местному военному начальству, концентрации власти в руках полковых командиров, отсутствии войсковых органов гражданского управления, и особый характер казачьей службы. Определив службу сибирских линейных казаков как бессрочную, поголовную и бессменную на казенном содержании (но со самоснаряжением), положение 1808 г. закрепляло те черты ее "регулярности", которыми Сибирское войско отличалось от других казачьих войск.
Начавшаяся в 1820-х гг. военная колонизация Казахской степи резко увеличила напряженность службы линейных казаков, лишая их возможности заниматься собственным хозяйством. В этих условиях войско берет на себя все большую часть расходов по их снаряжению, что сопровождается не только дальнейшей милитаризацией его управления, но и всех сторон казачьей служебной и хозяйственной жизни. Окончательное закрепление военно-поселенных основ организации и функционирования Сибирского линейного казачьего войска произошло в ходе военно-административной реформы 1846 г., с проведения которой начинается новый этап его истории.
Библиографический список
1. Столетие военного министерства, 1802-1902. – СПб, 1902. – Т.11. – Ч.1.
- Татиана
24 дек 2011 11:53
Разные фонды-описи-дела Омского архива
Категория: ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ОМСКОЙ ОБЛАСТИ
Ф67 Оп1 Д591 1850-1853гг О переселении из внутренних губерний крестьян в Киргизскую степь
Ф67 Оп1 Д573 1849г Войсковое хоз правление СКВ Списки о перечисленных нижних чинах из строевых в резерв, в отставку, запись на службу
Ф67 Оп1 Д540 1848г 38л. Расписание станичных управлений в полках
Ф67 Оп1 Д494 1846г 172л. Списки по нижним чинам, переводы
Ф67 Оп1 Д81 1822-1823 913л. Переписка. Список по нижним чинам СКВ. Рапорты донесения, провиант.
Ф67 Оп1 Д46 1813г 490л. Переписка, личные списки военнопленных поляков
Ф67 Оп1 Д34 списки нижних чинов награжденных
Ф67 Оп1 Д43 именной список линейных казаков
Ф67 Оп1 Д36 1810г 987л. Рекруты
Ф67 Оп2 Д2907 Переустройство станиц 2го военного отдела СКВ 06.11.1912г
Ф67 Оп1 Д1600 111л 1889г Копии приказов по 2му воен отделу
Ф67 Оп1 Д573 1849г Войсковое хоз правление СКВ Списки о перечисленных нижних чинах из строевых в резерв, в отставку, запись на службу
Ф67 Оп1 Д540 1848г 38л. Расписание станичных управлений в полках
Ф67 Оп1 Д494 1846г 172л. Списки по нижним чинам, переводы
Ф67 Оп1 Д81 1822-1823 913л. Переписка. Список по нижним чинам СКВ. Рапорты донесения, провиант.
Ф67 Оп1 Д46 1813г 490л. Переписка, личные списки военнопленных поляков
Ф67 Оп1 Д34 списки нижних чинов награжденных
Ф67 Оп1 Д43 именной список линейных казаков
Ф67 Оп1 Д36 1810г 987л. Рекруты
Ф67 Оп2 Д2907 Переустройство станиц 2го военного отдела СКВ 06.11.1912г
Ф67 Оп1 Д1600 111л 1889г Копии приказов по 2му воен отделу
- sergey75
10 окт 2011 05:25
История Камышловского.
Категория: ПОСЁЛОК КАМЫШЛОВСКИЙ
Про редут Междуозёрный ничего не могу сказать, не знаю. Попробую посмотреть, может, что выясню.
Источники по редуту Камышловому - Камышловскому – это исповедальные росписи крепости Полуденской Архангельской (Михаило-Архангельской) церкви. Мне выписали информацию по моим предкам и указали данные по количеству домов и душ в этом н.п.
С 1808 г. было деление на полковые округа. С этого периода казаки редута Камышлова числились в 3-ем полку. По расписанию 1831 г. они числились в 3-ем полку (штаб-квартира полка кр. Св. Петра) 5-ом эскадроне (штаб-квартира 5-го эскадрона кр. Полудинная), так было до 1846 г. включительно. По расписанию 1847 г. камышловские казаки стали служить в 4 полку, т.к. 3-й полк был переименован в 4-й (отделов тогда ещё не было, они появились через 20 лет). Это подтверждено расписанием 1851 г. Расписание 1854 г. я не смотрел. По квартирному расписанию за 1860 г. камышловцы служат в 5-ом полку (штаб-квартира полка станица Николаевская) 2-й сотне (штаб-квартира сотни станица Полудинная). Расписание 1867 г. я также не смотрел. С этого периода с 1868 г. происходит формирование 3-х военных отделов и сокращение действующих полков до 3-х в мирное время. Т.е. камышловцы стали относиться ко 2-му отделу (штаб-квартира в Омске) и стали служить во 2-ом полку (первой очереди), 5-ом (второй очереди), 8-ом (третьей очереди) и 2-й запасной сотне. Такое деление существовало до революции.
Обратите внимание на следующее. Недалеко от станицы Пресногорьковской (совсем другой фланг Горькой линии) есть также редут Камышловский, называемый ещё Преснокамышловским. Это два разных населенных пункта, нужно избегать путаницы.
Источники по редуту Камышловому - Камышловскому – это исповедальные росписи крепости Полуденской Архангельской (Михаило-Архангельской) церкви. Мне выписали информацию по моим предкам и указали данные по количеству домов и душ в этом н.п.
С 1808 г. было деление на полковые округа. С этого периода казаки редута Камышлова числились в 3-ем полку. По расписанию 1831 г. они числились в 3-ем полку (штаб-квартира полка кр. Св. Петра) 5-ом эскадроне (штаб-квартира 5-го эскадрона кр. Полудинная), так было до 1846 г. включительно. По расписанию 1847 г. камышловские казаки стали служить в 4 полку, т.к. 3-й полк был переименован в 4-й (отделов тогда ещё не было, они появились через 20 лет). Это подтверждено расписанием 1851 г. Расписание 1854 г. я не смотрел. По квартирному расписанию за 1860 г. камышловцы служат в 5-ом полку (штаб-квартира полка станица Николаевская) 2-й сотне (штаб-квартира сотни станица Полудинная). Расписание 1867 г. я также не смотрел. С этого периода с 1868 г. происходит формирование 3-х военных отделов и сокращение действующих полков до 3-х в мирное время. Т.е. камышловцы стали относиться ко 2-му отделу (штаб-квартира в Омске) и стали служить во 2-ом полку (первой очереди), 5-ом (второй очереди), 8-ом (третьей очереди) и 2-й запасной сотне. Такое деление существовало до революции.
Обратите внимание на следующее. Недалеко от станицы Пресногорьковской (совсем другой фланг Горькой линии) есть также редут Камышловский, называемый ещё Преснокамышловским. Это два разных населенных пункта, нужно избегать путаницы.
- Пётр
28 сен 2011 13:38 - 28 сен 2011 13:55
История и люди
Категория: ПОСЁЛОК ПЯТОРЫЖСКИЙ
На 5.12.1846 г.в ред. Пяторыжском-160 казаков( Расписание СЛКВ -6 полк)
- sergey75
18 июль 2011 11:57 - 18 июль 2011 12:09
Происхождение сиб. казаков по данным РГВИА за 1813
Категория: ОБЩАЯ ИСТОРИЯ СИБИРСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА
Очень интересная статья Зуева А.С. Совсем краткое резюме по ней: природных сибирских казаков по данным на 1813 г. было около 75 % от общего состава, удельный вес нерусского элемента был около 2,8%.
Зуев А. С.
Социальное и этническое происхождение казаков Сибирского линейного казачьего войска (по данным формулярных списков 1813 г.)*
В изучении истории сибирского казачества к настоящему времени достигнуты весьма впечатляющие результаты. Только за последние 20 лет появились десятки монографий и сотни статей. В научный оборот введено большое количество самых разнообразных источников как из центральных, так и местных сибирских архивов. Однако закрыть какую-либо историческую тему полностью вряд ли возможно. Появляются или новый ракурс ее рассмотрения, или новые теоретико-методологические подходы, или обнаруживаются новые источники, которые существенно дополняют фактографию и тем самым расширяют исследовательское поле.
Цель данной статьи – введение в научный оборот новых источников по истории Сибирского линейного казачьего войска (далее – СЛКВ), которые до сих пор не попадали в поле зрения историков. Специалисты-казаковеды, занимающиеся изучением этой территориальной группы сибирского казачества, применительно к хронологическому периоду XVIII – первой половины XIX в. в основном оперируют материалами, извлеченными из Государственного архива Омской области. Документы же центральных московских и санкт-петербургских архивов, прежде всего Российского государственного военно-исторического архива (далее – РГВИА) используются ими недостаточно или не используются вообще[1].
В РГВИА в фонде № 489 хранится огромная коллекция формулярных списков регулярных и иррегулярных соединений и частей российской армии за 1720–1816 гг., в том числе 14 дел, содержащих списки личного состава СЛКВ и его войсковой канцелярии за 1812–1816 гг.[2] Эти 14 дел ценны тем, что позволяют выявить численность войска в указанные годы (в литературе таких данных нет), а также тем, что содержат биографические сведения о казаках, которые или вообще невозможно найти в других типах источников, или же их придется собирать буквально по крупицам. Биографические сведения в своей совокупности позволяют прорисовать обобщенный «портрет» казаков СЛКВ в первые годы его существования.
Формулярные списки в казачьих частях, дислоцированных в Сибири, стали составляться ежегодно, иногда чаще – каждые полгода, треть года или даже месяц, с середины 1760?х гг. Они фиксировали служебный статус и служебную карьеру служащих (и иногда отставных) казаков. Это были своего рода «личные дела». Их формуляр и соответственно набор информации, в них отраженный, не были жестко фиксированными. В зависимости от того, какую информацию желало собрать начальство, формуляр, или можно сказать шаблон, периодически менялся[3].
Из указанных 14 дел нами обработано одно дело, в котором подшиты формулярные списки всех 10 полков и двух конно-артиллерийских рот Сибирского казачьего войска за 1813 г.[4] Списки составлялись по полкам и ротам в разное время с ноября 1813 г. по февраль 1814 г. В них зафиксированы сведения о всех нижних чинах – урядниках и рядовых, числившихся в войске в указанном году, конкретно: фамилия, имя, отчество; возраст; социальное и «национальное» происхождение; время вступления в службу и прохождения чинами; места несения службы и ее виды; местонахождение в момент составления списка; грамотность; наличие или отсутствие штрафов, наказаний и судимостей; семейное положение и наличие детей; годность к продолжению службы и повышению в чине. Сразу отметим, что степень достоверности этих сведений достаточно высока. Подавляющее большинство данных – тех, которые касались службы, – заносилось на основании текущей полковой делопроизводственной документации. Скрывать грамотность не было смысла, так как она облегчала карьеру. Фальсифицировать семейное положение, равно как и «национальность» было сложно в силу их очевидности. Сомнения могут вызывать только данные о социальном происхождении: «новобранец» при поступлении на службу мог сознательно исказить их. Но и здесь погрешность вряд ли была высокой, поскольку казачье начальство, учитывая правительственные предписания, кого можно, а кого нельзя верстать в службу, должно было придирчиво выяснять прошлое «новобранца». Что касается годности к службе, то она в основном определялась, исходя из физического состояния казака и добросовестности исполнения им служебных обязанностей (наличия или отсутствия судимостей). Из всей этой палитры данных мы рассмотрим только социальное и этническое происхождение казаков.
Согласно формулярным спискам 1813 г., в войске числилось 537 урядников (к которым в списках относились сотенные атаманы, пятидесятники, младшие урядники, писари и фельдшеры) и 6129 рядовых казаков, всего 6666 человек, включая резервных[5] и нестроевых («мастеровых разного дела») (здесь и далее см. табл. 1, 2). Это было больше, чем полагалось по штатному расписанию 1808 г., которое определило численность урядников в 517, казаков – 5552, всего – 6069 человек[6]. Превышение численности в основном было связано с наличием значительного числа резервных урядников и казаков, а также с тем, что в войске были созданы не одна, а две конно-артиллерийские роты[7].
Подавляющее большинство урядников (434 человека) и рядовых (4605 человек) являлось казачьими детьми, в войске они составляли 75,6%. Следующим по численности и удельному весу источником пополнения войска выступали солдатские и драгунские дети и «малолетки» – 1384 человека (20,7%). К сожалению, выяснить численность каждой из этих групп по отдельности не удалось, поскольку в формулярных списках 8?го полка они указаны в совокупности: у 135 казаков этого полка в графе «из какого состояния» значится «малолетки солдатские дети». В остальных же полках и двух ротах расклад был такой: солдатских и драгунских детей – 684, «малолетков» – 565 человек. «Малолетки» – это дети отставных военнослужащих регулярных полков, поселенных в Тобольской губернии, в основном на западно-сибирских пограничных линиях[8]. При этом слово «малолетки» не следует понимать буквально: подавляющее большинство казаков, которые по происхождению отнесены к «малолеткам», на момент вступления в службу имели возраст старше 17 лет.
Массовое зачисление в СЛКВ солдатских и драгунских детей и «малолетков» – 2403 человека – прошло в 1797–1799 гг.[9] Это подтверждают и формулярные списки. Правда, в докладе военного министра «О новом образовании Сибирского линейного казачьего войска» от 19 августа 1808 г. утверждается, что в эти годы в казаки поступили только «малолетки» «от жительствующих в Тобольской губернии отставных солдат»[10]. Однако вряд ли это были одни «малолетки». В списках дети отставных и служащих солдат и драгун маркировались по?разному: первые – собственно «малолетками», вторыми – «солдатскими» или «драгунскими» детьми, и не только Тобольской, но и Томской губернии. Причем, как видно из списков, зачисление и первых и вторых в казаки, однако уже в небольшом количестве, продолжалось и в 1800–1813 гг.
Ю. Г. Недбай, повторяя мнения ряда историков XIX – начала XX в., безапелляционно утверждал, что названные выше дети служащих и отставных солдат и драгун являлись потомками казаков. Это утверждение он аргументировал тем, что дислоцированные в Сибири в XVIII в. регулярные части комплектовались казачьими детьми и казаками. «Поэтому, – писал Ю. Г. Недбай, – говоря о сибирских гарнизонных и драгунских полках, мы должны помнить, что это те же казаки. Спустя несколько десятилетий, в конце XVIII в они, в лице своих потомков, вернулись в ряды казачества…»[11]. Здесь налицо две ошибки. Во?первых, большая часть регулярных частей была переведена в Сибирь из европейской части страны[12], и соответственно их личный состав к сибирским казакам не имел никакого отношения, по крайней мере в подавляющем большинстве, поскольку из тех сибирских казаков и их детей, которые в начале XVIII в. были взяты в регулярную службу, в Сибирь в составе полков вернулось лишь незначительное число. В самой Сибири регулярные части пополнялись рекрутами, среди которых лиц, принадлежавших к казачьему сословию, было весьма немного. Об этом убедительно свидетельствуют формулярные списки сибирских полков, имеющиеся в РГВИА в фондах № 489 и 490. Даже те части – Новоучрежденные полк и батальон, – которые в 1737 г. предполагалось было сформировать в Сибири из казаков и их детей, в итоге наполовину были укомлектованы рекрутами, взятыми из других социальных групп[13]. Во?вторых, у казаков, ставших солдатами и драгунами, автоматически менялся социальный статус, их уже нельзя считать «теми же казаками».
К детям солдат и драгун по социальному происхождению примыкали дети унтер? и обер?офицеров регулярной армии. Но их число было весьма незначительно: первых – 3, вторых – 5 человек. Процент выходцев из других социальных групп русского населения был также невысоким. Крестьянами по происхождению оказались 28, колодниками, отбывшими срок наказания и получившими свободу, и колодничьими детьми – 9, вольноотпущенными дворовыми – 4 казака. Непонятно социальное происхождение 4 человек, двое из которых названы «незаконорожденными», один – «пропитанным» (вероятно, сиротой), один – «вышедшим из калмыцкого плена». Верстание в линейные казаки «разных чинов» людей имело место и раньше. Однако вряд ли можно их считать «важнейшим источником формирования сибирского казачества», как полагал В. И. Петров[14].
Все названные выше социальные группы, участвовавшие в разной пропорции в комплектовании СЛКВ, в этническом отношении можно причислить к русским. По крайней мере, в списках применительно к этим группам «национальность» особо (за исключением одного случая) не оговаривалась, т. е. автоматически подразумевалось, что принадлежавшие к ним по происхождению казаки являются этнически русскими, точнее говоря, таковыми они идентифицировались (и начальством и ими самими), исходя из этнокультурных признаков, прежде всего принадлежности к православию. Единственным случаем является упоминание о происхождении одного казака 5?го (Атаманского) полка из украинских казаков. Хотя и это упоминание имело не столько этническую, сколько территориальную нагрузку. Кроме этого «украинского казака» в списках фигурируют также два донских казака, один уральский казачий сын и один казачий сын из г. Хлынова. Следует отметить, что все остальные казачьи дети упомянуты без территориальной привязки. Это говорит о том, что почти все природные казаки СЛКВ являлись уроженцами Сибири, а точнее – потомственными западно-сибирскими линейными казаками. Разумеется, это не исключает наличие среди них, а также среди других выше упомянутых социальных групп представителей нерусских народов, которые ко времени составления списков были уже полностью руссифицированы. Так, в частности, в составе войска находились потомки башкир, мещеряков и запорожцев, зачисленных в линейные казаки в 1760–1770?х гг.[15], были также потомки крещенных джунгар и киргиз-кайсаков (казахов)[16].
Конечно, надо иметь в виду и то обстоятельство, что в сибирской казачьей среде имели место межэтнические браки, и поэтому часть казаков являлась метисами или даже вообще потеряла чисто славянские антропологические черты. Г. Е. Катанаев по адресу линейных казаков отмечал «Мы, по всей вероятности, не ошибемся, если скажем, что наибольшее влияние на метисацию как в количественном, так и в качественном отношении имели калмыки и киргизы… Дети, родившиеся от русского и киргизки, по физическому и даже нравственному своему складу более походят на киргиза, чем на русского»[17]. Правда, не исключено, что это наблюдение относится к XIX в., когда произошло присоединение Киргиз-кайсакской (казахской) степи и взаимоотношения казаков и киргиз-кайсаков стали выстраиваться в мирном русле. Ранее картина могла быть иная. В. И. Петров утверждал, что «во второй половине XVIII в. линейные казаки женились на дочерях крестьян, преступников, солдат, драгун и других поселенцев». По его данным, в 1793 г. «за казаками замужем было 1820 женщин, из которых 841 (46,2%) были дочерьми казаков, остальные дочерьми драгун, крестьян, солдат и т. д.»[18]. Ю. Г. Недбай полагал, что и в XIX в. киргиз-кайсаки не играли заметной роли в комплектовании Сибирского войска и не могли оказать влияние на «физический тип» казаков[19]. Проблема влияния разноэтничных компонентов на этнокультурный облик сибирских казаков нуждается, на наш взгляд, в специальном изучении.
Войско все же не было этнически однородным. В 1813 г. в нем отмечены 68 поляков, в том числе 26 шляхтичей, 13 крестьян, 28 мещан и один однодворец. Это были польские солдаты и офицеры армии Наполеона, попавшие в плен и сосланные в Сибирь[20]. Российское правительство, памятуя предшествующий двухвековой опыт, по?прежнему зачисляло военнопленных «иноземцев» на службу в окраинные гарнизоны. Определение в казаки ссыльных поляков продолжалось и после 1813 г. По данным Ю. Г. Недбая, в марте 1823 г. в войске состояло «военнопленных поляков 127 человек»[21]. В казаки также продолжали верстать представителей тех народов, которые традиционно рассматривались властями как источник комплектования иррегулярных частей. Среди линейных казаков числись 98 киргизов (киргиз-кайсаков), 18 башкир, один татарин и один тептярь, всего 118 человек. «Иноземцами», скорее всего киргиз-кайсаками, были, вероятно, и 4 человека, «уволенных от рабства». Относительно большое число киргизов стало, надо полагать, следствием того, что с 1808 г. войсковое начальство предприняло меры по их привлечению в казачье сословие[22]. С другой стороны, для самих киргиз-кайсаков зачисление в казаки, а оно проходило, как правило, добровольно, являлось способом адаптации к новым для них политическим и социальным реалиям, возникшим в связи с усилением российских позиций в Киргиз-кайсакской степи.
Однако в целом удельный вес нерусского (точнее говоря, не восточнославянского) элемента среди линейных казаков был незначителен: 190 человек, или 2,8%. Особо отметим, что данные формулярных списков ставят под сомнение утверждение Н. Г. Путинцева (повторенное В. И. Петровым), что в 1798 г. при окончании срока командировки на линии тысячной команды башкир и мещеряков многие из них «предпочли вместо возвращения на родину остаться в Сибири с зачислением в казачье сословие»[23]. Речь скорее всего можно вести лишь о нескольких десятках человек и в основном башкир. Равным образом не было распространено и зачисление в войско киргиз-кайсаков, захваченных казаками в плен и обращенных в невольников.
Таким образом, статистическая обработка формулярных списков СЛКВ за 1813 г. показывает, что среди нижних чинов – урядников и рядовых казаков – абсолютно и относительно преобладали русские (как собственно русские, так и руссифицированные представители других народов). При этом можно поставить под сомнение вывод Ю. Г. Недбая о том, что «главным, определяющим и по сути единственным источником формирования линейного казачества в XVIII в. были и оставались сибирские казаки и их потомки»[24]. В 1813 г. четверть личного состава войска не являлась потомственными казаками. В этом отношении СЛКВ выделялось на фоне других территориальных групп казачества Сибири. К началу XIX в. сибирские городовые команды, Иркутский городовой полк и забайкальское казачье пограничное войско комплектовались, за редчайшими исключениями, казачьими детьми. В линейные же казаки в связи со значительным ростом их численности в конце XVIII – начале XIX в. (в 1785 г. – 2487[25], в 1808 г. – 6017 человек[26]) активно зачисляли лиц, не являвшихся потомственными казаками, прежде всего детей отставных и находящихся на действительной службе военнослужащих регулярной армии, которые в силу своего социального происхождения рассматривались правительством естественным резервом пополнения воинских частей.
Таблица 1
Социальное и этническое происхождение урядников Сибирского линейного казачьего войска в 1813 г.
Таблица 2
Социальное и этническое происхождение рядовых казаков Сибирского линейного казачьего войска в 1813 г.
1 В том числе 1 украинский и 1 уральский казачий сын, 1 – донской казак; 2 1 – из донских казаков; 3 1 – казачий сын из Хлынова.
Обе таблицы составлены по данным: РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3064.
Таблицы к сожалению сходу разместить не удалось. все интересующиеся могут посмотреть их по адресу:
sibistorik.narod.ru/project/conf2010/zuev-as.htm
* Статья подготовлена при поддержке Рособразования в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009–2013 гг., государственный контракт № П364 от 07.05.2010.
[1] См., например, последние по времени издания обобщающие труды по истории Сибирского казачьего войска Ю. Г. Недбая (Недбай Ю. Г. История казачества Западной Сибири, 1582–1808 гг.: (Крат. очерки). Омск, 1996. Ч. 1–4; Он же. История Сибирского казачьего войска (1725–1861 гг.). Омск, 2001; Он же. Сибирское казачье войско (1846–1861). Омск, 2004). В них при всем обилии добротных фактических данных, извлеченных из фондов Государственного архива Омской области, имеется ряд заметных проблемных и хронологических лакун, а также фактических ошибок.
[2] РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3061–3074.
[3] См.: Зуев А. С. Формулярные списки городовых казаков Западного Забайкалья последней трети XVIII – начала XIX в. как исторический источник // Массовые источники по истории Сибири: Бахруш. чтения: Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 1989.
[4] РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3064.
[5] О резервных казаках см.: Андреев С. М. Резервные казаки как особая категория Сибирского линейного казачества // Актуальные вопросы истории Сибири: Пятые науч. чтения памяти проф. А. П. Бородавкина. Барнаул, 2005.
[6] ПСЗ?I. СПб., 1830. Т. 43: Книга штатов. Ч. 2. С. 106–107.
[7] В литературе часто сообщается о создании по штатам 1808 г. двух конно-артиллерийских рот. Однако достаточно ознакомиться с опубликованным в Полном собрании законов штатным расписанием, чтобы убедиться в ошибочности этого утверждения.
[8] [Баккаревич М. Н.] Статистическое обозрение Сибири, составленное на основании сведений, почерпнутых из актов правительства и других достоверных источников. СПб., 1810. С. 89.
[9] Недбай Ю. Г. История Сибирского казачьего войска… С. 128.
[10] ПСЗ?I. Т. 30. С. 538. Данное утверждение повторяет В. И. Петров (Петров В. И. К вопросу о социальном происхождении сибирского казачества (XVIII – первая половина XIX вв.) // Сибирь периода феодализма. Новосибирск, 1965. Вып. 2: Экономика, управление и культура Сибири XVI–XIX вв. С. 210–211).
[11] Недбай Ю. Г. История казачества Западной Сибири… Ч. 4. С. 32. См. также: Там же. С. 31, 32; Он же. История Сибирского казачьего войска… С. 74–75, 82, 128.
[12] Зуев А. С. Регулярные формирования российской армии в Сибири в XVIII – начале XIX в. // Первые Ермаковские чтения «Сибирь: вчера, сегодня, завтра»: Материалы регион. науч. конф. (21 декабря 2008 г.). Новосибирск, 2009. С. 11–17.
[13] Зуев А. С. Штатная реформа сибирского казачества 1737 года // Вестник НГУ. Сер.: История, филология. 2007. Т. 6. Вып. 1: История. С. 22–27.
[14] Петров В. И. К вопросу о социальном происхождении сибирского казачества… С. 210, 211. Ср.: Недбай Ю. Г. История казачества Западной Сибири… Ч. 4. С. 130–131.
[15] См.: ПСЗ-I. Т. 30. С 538.
[16] Петров В. И. К вопросу о социальном происхождении сибирского казачества… С. 209.
[17] Цит. по: Каженова Г. Т. Этнические аспекты истории Сибирского линейного казачества // Степной край Евразии: ист.-культ. взаимодействия и современность: Междунар. Евраз. форум: Тез. докл. и сообщ. III науч. конф. Астана, 2003. С. 82.
[18] Петров В. И. К вопросу о социальном происхождении сибирского казачества… С. 217.
[19] Недбай Ю. Г. История казачества Западной Сибири… Ч. 4. С. 132–133.
[20] Катанаев Г. Е. Киргизские степи, Средняя Азия и Северный Китай в XVII и XVIII столетиях по показаниям западно-сибирских казаков и прочих сибирских служилых людей // Записки Зап.-Сиб. отдела ИРГО. Омск, 1893. Кн. 14. Вып. 1. С. 3.
[21] Недбай Ю. Г. История Сибирского казачьего войска… С. 283.
[22] См.: Путинцев Н. Г. Хронологический перечень событий из истории Сибирского казачьего войска со времени водворения западно-сибирских казаков на занимаемой ими ныне территории. Омск, 1891. С. 90; Шевченко С. В. Сибирское линейное казачество и казахи Среднего Жуза в XVIII – начале XIX вв.: Автореф. дис. … к. и. н. Екатеринбург, 1997. С. 14.
[23] Путинцев Н. Г. Хронологический перечень событий из истории Сибирского казачьего войска… С. 80; Петров В. И. К вопросу о социальном происхождении сибирского казачества… С. 208.
[24] Недбай Ю. Г. История Сибирского казачьего войска… С. 109.
[25] АВПР. Ф. 130. Оп. 130/3. Д. 6. Л. 52–53 об., 59об.–60; Д. 7. Л. 10.
[26] Недбай Ю. Г. История Сибирского казачьего войска… С. 133.
Зуев А. С.
Социальное и этническое происхождение казаков Сибирского линейного казачьего войска (по данным формулярных списков 1813 г.)*
В изучении истории сибирского казачества к настоящему времени достигнуты весьма впечатляющие результаты. Только за последние 20 лет появились десятки монографий и сотни статей. В научный оборот введено большое количество самых разнообразных источников как из центральных, так и местных сибирских архивов. Однако закрыть какую-либо историческую тему полностью вряд ли возможно. Появляются или новый ракурс ее рассмотрения, или новые теоретико-методологические подходы, или обнаруживаются новые источники, которые существенно дополняют фактографию и тем самым расширяют исследовательское поле.
Цель данной статьи – введение в научный оборот новых источников по истории Сибирского линейного казачьего войска (далее – СЛКВ), которые до сих пор не попадали в поле зрения историков. Специалисты-казаковеды, занимающиеся изучением этой территориальной группы сибирского казачества, применительно к хронологическому периоду XVIII – первой половины XIX в. в основном оперируют материалами, извлеченными из Государственного архива Омской области. Документы же центральных московских и санкт-петербургских архивов, прежде всего Российского государственного военно-исторического архива (далее – РГВИА) используются ими недостаточно или не используются вообще[1].
В РГВИА в фонде № 489 хранится огромная коллекция формулярных списков регулярных и иррегулярных соединений и частей российской армии за 1720–1816 гг., в том числе 14 дел, содержащих списки личного состава СЛКВ и его войсковой канцелярии за 1812–1816 гг.[2] Эти 14 дел ценны тем, что позволяют выявить численность войска в указанные годы (в литературе таких данных нет), а также тем, что содержат биографические сведения о казаках, которые или вообще невозможно найти в других типах источников, или же их придется собирать буквально по крупицам. Биографические сведения в своей совокупности позволяют прорисовать обобщенный «портрет» казаков СЛКВ в первые годы его существования.
Формулярные списки в казачьих частях, дислоцированных в Сибири, стали составляться ежегодно, иногда чаще – каждые полгода, треть года или даже месяц, с середины 1760?х гг. Они фиксировали служебный статус и служебную карьеру служащих (и иногда отставных) казаков. Это были своего рода «личные дела». Их формуляр и соответственно набор информации, в них отраженный, не были жестко фиксированными. В зависимости от того, какую информацию желало собрать начальство, формуляр, или можно сказать шаблон, периодически менялся[3].
Из указанных 14 дел нами обработано одно дело, в котором подшиты формулярные списки всех 10 полков и двух конно-артиллерийских рот Сибирского казачьего войска за 1813 г.[4] Списки составлялись по полкам и ротам в разное время с ноября 1813 г. по февраль 1814 г. В них зафиксированы сведения о всех нижних чинах – урядниках и рядовых, числившихся в войске в указанном году, конкретно: фамилия, имя, отчество; возраст; социальное и «национальное» происхождение; время вступления в службу и прохождения чинами; места несения службы и ее виды; местонахождение в момент составления списка; грамотность; наличие или отсутствие штрафов, наказаний и судимостей; семейное положение и наличие детей; годность к продолжению службы и повышению в чине. Сразу отметим, что степень достоверности этих сведений достаточно высока. Подавляющее большинство данных – тех, которые касались службы, – заносилось на основании текущей полковой делопроизводственной документации. Скрывать грамотность не было смысла, так как она облегчала карьеру. Фальсифицировать семейное положение, равно как и «национальность» было сложно в силу их очевидности. Сомнения могут вызывать только данные о социальном происхождении: «новобранец» при поступлении на службу мог сознательно исказить их. Но и здесь погрешность вряд ли была высокой, поскольку казачье начальство, учитывая правительственные предписания, кого можно, а кого нельзя верстать в службу, должно было придирчиво выяснять прошлое «новобранца». Что касается годности к службе, то она в основном определялась, исходя из физического состояния казака и добросовестности исполнения им служебных обязанностей (наличия или отсутствия судимостей). Из всей этой палитры данных мы рассмотрим только социальное и этническое происхождение казаков.
Согласно формулярным спискам 1813 г., в войске числилось 537 урядников (к которым в списках относились сотенные атаманы, пятидесятники, младшие урядники, писари и фельдшеры) и 6129 рядовых казаков, всего 6666 человек, включая резервных[5] и нестроевых («мастеровых разного дела») (здесь и далее см. табл. 1, 2). Это было больше, чем полагалось по штатному расписанию 1808 г., которое определило численность урядников в 517, казаков – 5552, всего – 6069 человек[6]. Превышение численности в основном было связано с наличием значительного числа резервных урядников и казаков, а также с тем, что в войске были созданы не одна, а две конно-артиллерийские роты[7].
Подавляющее большинство урядников (434 человека) и рядовых (4605 человек) являлось казачьими детьми, в войске они составляли 75,6%. Следующим по численности и удельному весу источником пополнения войска выступали солдатские и драгунские дети и «малолетки» – 1384 человека (20,7%). К сожалению, выяснить численность каждой из этих групп по отдельности не удалось, поскольку в формулярных списках 8?го полка они указаны в совокупности: у 135 казаков этого полка в графе «из какого состояния» значится «малолетки солдатские дети». В остальных же полках и двух ротах расклад был такой: солдатских и драгунских детей – 684, «малолетков» – 565 человек. «Малолетки» – это дети отставных военнослужащих регулярных полков, поселенных в Тобольской губернии, в основном на западно-сибирских пограничных линиях[8]. При этом слово «малолетки» не следует понимать буквально: подавляющее большинство казаков, которые по происхождению отнесены к «малолеткам», на момент вступления в службу имели возраст старше 17 лет.
Массовое зачисление в СЛКВ солдатских и драгунских детей и «малолетков» – 2403 человека – прошло в 1797–1799 гг.[9] Это подтверждают и формулярные списки. Правда, в докладе военного министра «О новом образовании Сибирского линейного казачьего войска» от 19 августа 1808 г. утверждается, что в эти годы в казаки поступили только «малолетки» «от жительствующих в Тобольской губернии отставных солдат»[10]. Однако вряд ли это были одни «малолетки». В списках дети отставных и служащих солдат и драгун маркировались по?разному: первые – собственно «малолетками», вторыми – «солдатскими» или «драгунскими» детьми, и не только Тобольской, но и Томской губернии. Причем, как видно из списков, зачисление и первых и вторых в казаки, однако уже в небольшом количестве, продолжалось и в 1800–1813 гг.
Ю. Г. Недбай, повторяя мнения ряда историков XIX – начала XX в., безапелляционно утверждал, что названные выше дети служащих и отставных солдат и драгун являлись потомками казаков. Это утверждение он аргументировал тем, что дислоцированные в Сибири в XVIII в. регулярные части комплектовались казачьими детьми и казаками. «Поэтому, – писал Ю. Г. Недбай, – говоря о сибирских гарнизонных и драгунских полках, мы должны помнить, что это те же казаки. Спустя несколько десятилетий, в конце XVIII в они, в лице своих потомков, вернулись в ряды казачества…»[11]. Здесь налицо две ошибки. Во?первых, большая часть регулярных частей была переведена в Сибирь из европейской части страны[12], и соответственно их личный состав к сибирским казакам не имел никакого отношения, по крайней мере в подавляющем большинстве, поскольку из тех сибирских казаков и их детей, которые в начале XVIII в. были взяты в регулярную службу, в Сибирь в составе полков вернулось лишь незначительное число. В самой Сибири регулярные части пополнялись рекрутами, среди которых лиц, принадлежавших к казачьему сословию, было весьма немного. Об этом убедительно свидетельствуют формулярные списки сибирских полков, имеющиеся в РГВИА в фондах № 489 и 490. Даже те части – Новоучрежденные полк и батальон, – которые в 1737 г. предполагалось было сформировать в Сибири из казаков и их детей, в итоге наполовину были укомлектованы рекрутами, взятыми из других социальных групп[13]. Во?вторых, у казаков, ставших солдатами и драгунами, автоматически менялся социальный статус, их уже нельзя считать «теми же казаками».
К детям солдат и драгун по социальному происхождению примыкали дети унтер? и обер?офицеров регулярной армии. Но их число было весьма незначительно: первых – 3, вторых – 5 человек. Процент выходцев из других социальных групп русского населения был также невысоким. Крестьянами по происхождению оказались 28, колодниками, отбывшими срок наказания и получившими свободу, и колодничьими детьми – 9, вольноотпущенными дворовыми – 4 казака. Непонятно социальное происхождение 4 человек, двое из которых названы «незаконорожденными», один – «пропитанным» (вероятно, сиротой), один – «вышедшим из калмыцкого плена». Верстание в линейные казаки «разных чинов» людей имело место и раньше. Однако вряд ли можно их считать «важнейшим источником формирования сибирского казачества», как полагал В. И. Петров[14].
Все названные выше социальные группы, участвовавшие в разной пропорции в комплектовании СЛКВ, в этническом отношении можно причислить к русским. По крайней мере, в списках применительно к этим группам «национальность» особо (за исключением одного случая) не оговаривалась, т. е. автоматически подразумевалось, что принадлежавшие к ним по происхождению казаки являются этнически русскими, точнее говоря, таковыми они идентифицировались (и начальством и ими самими), исходя из этнокультурных признаков, прежде всего принадлежности к православию. Единственным случаем является упоминание о происхождении одного казака 5?го (Атаманского) полка из украинских казаков. Хотя и это упоминание имело не столько этническую, сколько территориальную нагрузку. Кроме этого «украинского казака» в списках фигурируют также два донских казака, один уральский казачий сын и один казачий сын из г. Хлынова. Следует отметить, что все остальные казачьи дети упомянуты без территориальной привязки. Это говорит о том, что почти все природные казаки СЛКВ являлись уроженцами Сибири, а точнее – потомственными западно-сибирскими линейными казаками. Разумеется, это не исключает наличие среди них, а также среди других выше упомянутых социальных групп представителей нерусских народов, которые ко времени составления списков были уже полностью руссифицированы. Так, в частности, в составе войска находились потомки башкир, мещеряков и запорожцев, зачисленных в линейные казаки в 1760–1770?х гг.[15], были также потомки крещенных джунгар и киргиз-кайсаков (казахов)[16].
Конечно, надо иметь в виду и то обстоятельство, что в сибирской казачьей среде имели место межэтнические браки, и поэтому часть казаков являлась метисами или даже вообще потеряла чисто славянские антропологические черты. Г. Е. Катанаев по адресу линейных казаков отмечал «Мы, по всей вероятности, не ошибемся, если скажем, что наибольшее влияние на метисацию как в количественном, так и в качественном отношении имели калмыки и киргизы… Дети, родившиеся от русского и киргизки, по физическому и даже нравственному своему складу более походят на киргиза, чем на русского»[17]. Правда, не исключено, что это наблюдение относится к XIX в., когда произошло присоединение Киргиз-кайсакской (казахской) степи и взаимоотношения казаков и киргиз-кайсаков стали выстраиваться в мирном русле. Ранее картина могла быть иная. В. И. Петров утверждал, что «во второй половине XVIII в. линейные казаки женились на дочерях крестьян, преступников, солдат, драгун и других поселенцев». По его данным, в 1793 г. «за казаками замужем было 1820 женщин, из которых 841 (46,2%) были дочерьми казаков, остальные дочерьми драгун, крестьян, солдат и т. д.»[18]. Ю. Г. Недбай полагал, что и в XIX в. киргиз-кайсаки не играли заметной роли в комплектовании Сибирского войска и не могли оказать влияние на «физический тип» казаков[19]. Проблема влияния разноэтничных компонентов на этнокультурный облик сибирских казаков нуждается, на наш взгляд, в специальном изучении.
Войско все же не было этнически однородным. В 1813 г. в нем отмечены 68 поляков, в том числе 26 шляхтичей, 13 крестьян, 28 мещан и один однодворец. Это были польские солдаты и офицеры армии Наполеона, попавшие в плен и сосланные в Сибирь[20]. Российское правительство, памятуя предшествующий двухвековой опыт, по?прежнему зачисляло военнопленных «иноземцев» на службу в окраинные гарнизоны. Определение в казаки ссыльных поляков продолжалось и после 1813 г. По данным Ю. Г. Недбая, в марте 1823 г. в войске состояло «военнопленных поляков 127 человек»[21]. В казаки также продолжали верстать представителей тех народов, которые традиционно рассматривались властями как источник комплектования иррегулярных частей. Среди линейных казаков числись 98 киргизов (киргиз-кайсаков), 18 башкир, один татарин и один тептярь, всего 118 человек. «Иноземцами», скорее всего киргиз-кайсаками, были, вероятно, и 4 человека, «уволенных от рабства». Относительно большое число киргизов стало, надо полагать, следствием того, что с 1808 г. войсковое начальство предприняло меры по их привлечению в казачье сословие[22]. С другой стороны, для самих киргиз-кайсаков зачисление в казаки, а оно проходило, как правило, добровольно, являлось способом адаптации к новым для них политическим и социальным реалиям, возникшим в связи с усилением российских позиций в Киргиз-кайсакской степи.
Однако в целом удельный вес нерусского (точнее говоря, не восточнославянского) элемента среди линейных казаков был незначителен: 190 человек, или 2,8%. Особо отметим, что данные формулярных списков ставят под сомнение утверждение Н. Г. Путинцева (повторенное В. И. Петровым), что в 1798 г. при окончании срока командировки на линии тысячной команды башкир и мещеряков многие из них «предпочли вместо возвращения на родину остаться в Сибири с зачислением в казачье сословие»[23]. Речь скорее всего можно вести лишь о нескольких десятках человек и в основном башкир. Равным образом не было распространено и зачисление в войско киргиз-кайсаков, захваченных казаками в плен и обращенных в невольников.
Таким образом, статистическая обработка формулярных списков СЛКВ за 1813 г. показывает, что среди нижних чинов – урядников и рядовых казаков – абсолютно и относительно преобладали русские (как собственно русские, так и руссифицированные представители других народов). При этом можно поставить под сомнение вывод Ю. Г. Недбая о том, что «главным, определяющим и по сути единственным источником формирования линейного казачества в XVIII в. были и оставались сибирские казаки и их потомки»[24]. В 1813 г. четверть личного состава войска не являлась потомственными казаками. В этом отношении СЛКВ выделялось на фоне других территориальных групп казачества Сибири. К началу XIX в. сибирские городовые команды, Иркутский городовой полк и забайкальское казачье пограничное войско комплектовались, за редчайшими исключениями, казачьими детьми. В линейные же казаки в связи со значительным ростом их численности в конце XVIII – начале XIX в. (в 1785 г. – 2487[25], в 1808 г. – 6017 человек[26]) активно зачисляли лиц, не являвшихся потомственными казаками, прежде всего детей отставных и находящихся на действительной службе военнослужащих регулярной армии, которые в силу своего социального происхождения рассматривались правительством естественным резервом пополнения воинских частей.
Таблица 1
Социальное и этническое происхождение урядников Сибирского линейного казачьего войска в 1813 г.
Таблица 2
Социальное и этническое происхождение рядовых казаков Сибирского линейного казачьего войска в 1813 г.
1 В том числе 1 украинский и 1 уральский казачий сын, 1 – донской казак; 2 1 – из донских казаков; 3 1 – казачий сын из Хлынова.
Обе таблицы составлены по данным: РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3064.
Таблицы к сожалению сходу разместить не удалось. все интересующиеся могут посмотреть их по адресу:
sibistorik.narod.ru/project/conf2010/zuev-as.htm
* Статья подготовлена при поддержке Рособразования в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009–2013 гг., государственный контракт № П364 от 07.05.2010.
[1] См., например, последние по времени издания обобщающие труды по истории Сибирского казачьего войска Ю. Г. Недбая (Недбай Ю. Г. История казачества Западной Сибири, 1582–1808 гг.: (Крат. очерки). Омск, 1996. Ч. 1–4; Он же. История Сибирского казачьего войска (1725–1861 гг.). Омск, 2001; Он же. Сибирское казачье войско (1846–1861). Омск, 2004). В них при всем обилии добротных фактических данных, извлеченных из фондов Государственного архива Омской области, имеется ряд заметных проблемных и хронологических лакун, а также фактических ошибок.
[2] РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3061–3074.
[3] См.: Зуев А. С. Формулярные списки городовых казаков Западного Забайкалья последней трети XVIII – начала XIX в. как исторический источник // Массовые источники по истории Сибири: Бахруш. чтения: Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 1989.
[4] РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3064.
[5] О резервных казаках см.: Андреев С. М. Резервные казаки как особая категория Сибирского линейного казачества // Актуальные вопросы истории Сибири: Пятые науч. чтения памяти проф. А. П. Бородавкина. Барнаул, 2005.
[6] ПСЗ?I. СПб., 1830. Т. 43: Книга штатов. Ч. 2. С. 106–107.
[7] В литературе часто сообщается о создании по штатам 1808 г. двух конно-артиллерийских рот. Однако достаточно ознакомиться с опубликованным в Полном собрании законов штатным расписанием, чтобы убедиться в ошибочности этого утверждения.
[8] [Баккаревич М. Н.] Статистическое обозрение Сибири, составленное на основании сведений, почерпнутых из актов правительства и других достоверных источников. СПб., 1810. С. 89.
[9] Недбай Ю. Г. История Сибирского казачьего войска… С. 128.
[10] ПСЗ?I. Т. 30. С. 538. Данное утверждение повторяет В. И. Петров (Петров В. И. К вопросу о социальном происхождении сибирского казачества (XVIII – первая половина XIX вв.) // Сибирь периода феодализма. Новосибирск, 1965. Вып. 2: Экономика, управление и культура Сибири XVI–XIX вв. С. 210–211).
[11] Недбай Ю. Г. История казачества Западной Сибири… Ч. 4. С. 32. См. также: Там же. С. 31, 32; Он же. История Сибирского казачьего войска… С. 74–75, 82, 128.
[12] Зуев А. С. Регулярные формирования российской армии в Сибири в XVIII – начале XIX в. // Первые Ермаковские чтения «Сибирь: вчера, сегодня, завтра»: Материалы регион. науч. конф. (21 декабря 2008 г.). Новосибирск, 2009. С. 11–17.
[13] Зуев А. С. Штатная реформа сибирского казачества 1737 года // Вестник НГУ. Сер.: История, филология. 2007. Т. 6. Вып. 1: История. С. 22–27.
[14] Петров В. И. К вопросу о социальном происхождении сибирского казачества… С. 210, 211. Ср.: Недбай Ю. Г. История казачества Западной Сибири… Ч. 4. С. 130–131.
[15] См.: ПСЗ-I. Т. 30. С 538.
[16] Петров В. И. К вопросу о социальном происхождении сибирского казачества… С. 209.
[17] Цит. по: Каженова Г. Т. Этнические аспекты истории Сибирского линейного казачества // Степной край Евразии: ист.-культ. взаимодействия и современность: Междунар. Евраз. форум: Тез. докл. и сообщ. III науч. конф. Астана, 2003. С. 82.
[18] Петров В. И. К вопросу о социальном происхождении сибирского казачества… С. 217.
[19] Недбай Ю. Г. История казачества Западной Сибири… Ч. 4. С. 132–133.
[20] Катанаев Г. Е. Киргизские степи, Средняя Азия и Северный Китай в XVII и XVIII столетиях по показаниям западно-сибирских казаков и прочих сибирских служилых людей // Записки Зап.-Сиб. отдела ИРГО. Омск, 1893. Кн. 14. Вып. 1. С. 3.
[21] Недбай Ю. Г. История Сибирского казачьего войска… С. 283.
[22] См.: Путинцев Н. Г. Хронологический перечень событий из истории Сибирского казачьего войска со времени водворения западно-сибирских казаков на занимаемой ими ныне территории. Омск, 1891. С. 90; Шевченко С. В. Сибирское линейное казачество и казахи Среднего Жуза в XVIII – начале XIX вв.: Автореф. дис. … к. и. н. Екатеринбург, 1997. С. 14.
[23] Путинцев Н. Г. Хронологический перечень событий из истории Сибирского казачьего войска… С. 80; Петров В. И. К вопросу о социальном происхождении сибирского казачества… С. 208.
[24] Недбай Ю. Г. История Сибирского казачьего войска… С. 109.
[25] АВПР. Ф. 130. Оп. 130/3. Д. 6. Л. 52–53 об., 59об.–60; Д. 7. Л. 10.
[26] Недбай Ю. Г. История Сибирского казачьего войска… С. 133.
- sergey75
20 мая 2011 10:26
1-ый Сибирский казачий полк.
Категория: ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ
Про 1-й полк, до 1850 г.
С времён заложения и постройки Горькой Линии (1752-1755 гг.) и по положению 1808 г. в мирное время сибирские казаки жили дома по крепостям и редутам, без разделения на полки и сотни. Вся линия в 1808 г., для удобства управления, разделялась на 10 отделений, а отделения на 5 дистанций. Т.е. 19 августа 1808 г. на основании Положения о Линейном Сибирском казачьем войске учреждён в том числе и 1-й отдел сего войска.
В 1812 г. Высочайше повелено отделения, на которые войско делилось в мирное время, именовать впредь полками по номерам от 1-го до 10-го. Полковые штаб-квартиры назначены были в следующих пунктах: 1-го полка – в крепости Пресногорьковской, 2-го полка – в крепости Пресновской, 3-го полка – в крепости Петропавловской и т.д.
В 1821 г. из 10 полков сформировано 5 бригад, по два полка в каждой.
4 августа 1823 г. казачьи полки поделены на 4 бригады (в составе 27-й пехотной дивизии): 1-я бригада (1-й каз.полк штаб квартира в крепости Пресногорьковской, 2-го каз. полка – в крепости Пресновской) и т.д.
Расписание 1831 г.:
1-я бригада Линейного Сибирского казачьего войска - штаб в крепости Пресногорьковской.
№1 ЛСКВП. Штаб в крепости Пресногорьковской. 1-я сотня – крепость Пресногорьковская. 2-я сотня – редут Пещаной. 3-я сотня – редут Крутоярской. 4-я сотня – редут Пресногорьковской. 5-я сотня – крепость Кабанья.
№2 ЛСКВП. Штаб в крепости Пресновской. 1-я сотня – редут Островский. 2-я сотня – редут Новорыбинский. 3-я сотня – редут Кладбинский. 4-я сотня – крепость Становая. 5-я сотня – редут Новоникольский.
Расписание 1846 г. (без указания деления на сотни):
1-я бригада - штаб в г. Петропавловске.
№1-го СЛКВКП - штаб в крепости Пресновской: Редут Сибирский. Редут Песчаный. Редут Крутоярский. Крепость Пресногорьковская. Редут Преснокамышловский. Крепость Кабанья. Редут Екатерининский. Редут Островный. Крепость Пресновская. Редут Новорыбинский. Редут Кладбинский.
№2-го СЛКВКП - штаб в станице Атбасарской: селение Кокчетавское, селение Атбасарское, селение Акмолинское, селение Улутавское.
1850 г. 6 сент. образован № 10-го СЛКВ конный полк из водворённых в Киргизскую степь переселенцев новых станиц, записанных в казаки.
1851 г. 2 дек. Все полки (за исключения № 2) поменяли свою нумерацию: №10 назван №1, №1 - №3, №3 - №4, №4 - №5, №5 - №6, №6 - №7, №7 - №8, №8 - №9, №9 - №10.
Таким образом, выходит, что славный древний полк под № 1 стал полком под № 3. А собственно полк № 1, который мы все хорошо знаем, был заново сформирован 2 декабря 1851 г.
Такая, вот, отечественная история.))))
С времён заложения и постройки Горькой Линии (1752-1755 гг.) и по положению 1808 г. в мирное время сибирские казаки жили дома по крепостям и редутам, без разделения на полки и сотни. Вся линия в 1808 г., для удобства управления, разделялась на 10 отделений, а отделения на 5 дистанций. Т.е. 19 августа 1808 г. на основании Положения о Линейном Сибирском казачьем войске учреждён в том числе и 1-й отдел сего войска.
В 1812 г. Высочайше повелено отделения, на которые войско делилось в мирное время, именовать впредь полками по номерам от 1-го до 10-го. Полковые штаб-квартиры назначены были в следующих пунктах: 1-го полка – в крепости Пресногорьковской, 2-го полка – в крепости Пресновской, 3-го полка – в крепости Петропавловской и т.д.
В 1821 г. из 10 полков сформировано 5 бригад, по два полка в каждой.
4 августа 1823 г. казачьи полки поделены на 4 бригады (в составе 27-й пехотной дивизии): 1-я бригада (1-й каз.полк штаб квартира в крепости Пресногорьковской, 2-го каз. полка – в крепости Пресновской) и т.д.
Расписание 1831 г.:
1-я бригада Линейного Сибирского казачьего войска - штаб в крепости Пресногорьковской.
№1 ЛСКВП. Штаб в крепости Пресногорьковской. 1-я сотня – крепость Пресногорьковская. 2-я сотня – редут Пещаной. 3-я сотня – редут Крутоярской. 4-я сотня – редут Пресногорьковской. 5-я сотня – крепость Кабанья.
№2 ЛСКВП. Штаб в крепости Пресновской. 1-я сотня – редут Островский. 2-я сотня – редут Новорыбинский. 3-я сотня – редут Кладбинский. 4-я сотня – крепость Становая. 5-я сотня – редут Новоникольский.
Расписание 1846 г. (без указания деления на сотни):
1-я бригада - штаб в г. Петропавловске.
№1-го СЛКВКП - штаб в крепости Пресновской: Редут Сибирский. Редут Песчаный. Редут Крутоярский. Крепость Пресногорьковская. Редут Преснокамышловский. Крепость Кабанья. Редут Екатерининский. Редут Островный. Крепость Пресновская. Редут Новорыбинский. Редут Кладбинский.
№2-го СЛКВКП - штаб в станице Атбасарской: селение Кокчетавское, селение Атбасарское, селение Акмолинское, селение Улутавское.
1850 г. 6 сент. образован № 10-го СЛКВ конный полк из водворённых в Киргизскую степь переселенцев новых станиц, записанных в казаки.
1851 г. 2 дек. Все полки (за исключения № 2) поменяли свою нумерацию: №10 назван №1, №1 - №3, №3 - №4, №4 - №5, №5 - №6, №6 - №7, №7 - №8, №8 - №9, №9 - №10.
Таким образом, выходит, что славный древний полк под № 1 стал полком под № 3. А собственно полк № 1, который мы все хорошо знаем, был заново сформирован 2 декабря 1851 г.
Такая, вот, отечественная история.))))
- sergey75
04 мая 2011 09:20
Полковое и сотенное строение в СКВ
Категория: ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ
Любимая тема: сотенное строение. Любимая, потому что по ней до сих пор нет понимания в каких сотнях 1-го полка, несли службу наши предки. Я затрагиваю только 1-й (Кокчетавский) военный отдел, т.к. по остальным у меня ещё меньше информации.)))
По хронологии, с самого начала. Но касаюсь только 1-го и 2-го полка (1-й бригады). Договариваемся, что смотрим только источники, заслуживающие доверия. Никакого мифотворчества. Если это гипотеза – озвучиваю об этом.
Расписание 1831 г.:
1-я бригада Линейного Сибирского казачьего войска - штаб в крепости Пресногорьковской.
№1 ЛСКВП. Штаб в крепости Пресногорьковской. 1-я сотня – крепость Пресногорьковская. 2-я сотня – редут Пещаной. 3-я сотня – редут Крутоярской. 4-я сотня – редут Пресногорьковской. 5-я сотня – крепость Кабанья.
№2 ЛСКВП. Штаб в крепости Пресновской. 1-я сотня – редут Островский. 2-я сотня – редут Новорыбинский. 3-я сотня – редут Кладбинский. 4-я сотня – крепость Становая. 5-я сотня – редут Новоникольский.
Расписание 1846 г. (без указания деления на сотни):
1-я бригада - штаб в г. Петропавловске.
№1-го СЛКВКП - штаб в крепости Пресновской: Редут Сибирский. Редут Песчаный. Редут Крутоярский. Крепость Пресногорьковская. Редут Преснокамышловский. Крепость Кабанья. Редут Екатерининский. Редут Островный. Крепость Пресновская. Редут Новорыбинский. Редут Кладбинский.
№2-го СЛКВКП - штаб в станице Атбасарской: селение Кокчетавское, селение Атбасарское, селение Акмолинское, селение Улутавское.
1850 г. 6 сент. образован № 10-го СЛКВ конный полк из водворённых в Киргизскую степь переселенцев новых станиц, записанных в казаки.
1851 г. 2 дек. Все полки (за исключения № 2) поменяли свою нумерацию: №10 назван №1, №1 - №3, №3 - №4, №4 - №5, №5 - №6, №6 - №7, №7 - №8, №8 - №9, №9 - №10.
Помните. Почему «Ы»? А, чтобы никто не догадался!
1854 г. окт. 10. 2 II. С. З. т. ХХ1Х №28615. Высоч. утвержд. положение Военного Совета. О росписании полков Сибирского ЛКВ на станичные управления. Утверждено следующее росписание станиц (без указания деления на сотни):
1 полка: Кокчетавская, Кутуркульская, Чолкарская, Лобановская, Арак-Балыкская и Нижне-Бурлукская,
2 полка: Атбасарская, Якши-Якгизетавская, Акмолинская и Улутовская,
3 полка: Песчаная, Пресногорьковская, Кабанья, Островская, Пресновская и Новорыбинская.
Расписание 1860 г.:
1-я Бригада. Штаб-квартира в станице Кокчетавской.
№1-го СЛКВКП, штаб-квартира в станице Кокчетавской: 1 сотня – станица Кокчетавская, 2 сотня – станица Котуркульская, 3 сотня – станица Челкарская, 4 сотня – станица Лобановская, 5 сотня – станица Арык-Балыкская, 6 сотня – станица Нижне-Бурлукская.
№2-го СЛКВКП, штаб-квартира в станице Атбасарская: 1 сотня – станица Атбасарская, 2 сотня – станица Атбасарская, 3 сотня – выселок Аккан-Бурлукский, 4 сотня – станица Акмолинская, 5 сотня – станица Улутавская, 6 сотня – станица Улутавская.
Существует лист с расписанием, относящийся к 1860 г. (или даже к 1854 г.). Кстати, более поздней датой он не может быть датирован т.к. в 1861-1862 гг. была упразднена ст. Улутавская и заложена ст. Сандыктавская. А на листе расписания всё ещё присутствует Улутавская. Также Сибирское Линейное казачье войско с 5 марта 1861 г. стало называться Сибирское казачье войско. А на листе в заголовке старое название, ещё не утратившее «линейности».
В 1861 г. новое расписание Сиб Каз Войска. Штаб-квартиры: СК конного № 1-го полка - станица Кокчетавская, СКК № 2-го полка - станица Атбасарская.
В 1867 г. новое расписание станиц войска по полковым округам, причём число станиц сокращено на 25. Штаб-квартиры округов: 1-го - станица Кокчетавская, 2-го - станица Атбасарская, 3-го - станица Пресновская, 4-го - город Петропавловск и т.д. Из 9-го и 10-го полков создано Семиреченское войско.
Далее с 1868 по 1873 гг. сразу несколько военных реформ, затронувших сибиряков. Не буду их подробно затрагивать. В итоге – три военных отдела и выставляются на службу только три полка в мирное время. Штаб 1-го военного отдела назначен в станице Кокчетавской, 2-го – в г. Омске, 3-го – в г. Усть-Каменогорске. Рассматриваем дальше казаков Кокчетавского отдела и 1-й конный полк СКВ.
Список 12 станиц по 1-му Кокчетавскому отделу на 1884 г. из брошюры «Памятная книжка о Сибирском казачьем войске. 1884 г»:
Станица Кокчетавская (1163 казака в 1879 г.)
Станица Щученская (1463 казака в 1879 г.)
Станица Котуркульская (1579 казаков в 1879 г.)
Станица Лобановская (1485 казаков в 1879 г.)
Станица Арык-Балыкская (1658 казаков в 1879 г.)
Станица Акан-Бурлукская (1613 казаков в 1879 г.)
Станица Зерендинская (1160 казаков в 1879 г.)
Станица Сандыктавская (1149 казаков в 1879 г.) + выселок Айдабульский (189 казаков)
Станица Атбасарская
Станица Акмолинская
Станица Пресновская
Станица Пресногорьковская
Я предположил, что коль скоро, сотенное деление было, то на 1884 г. оно могло выглядеть следующим образом:
1 сотня: кокчетавцы 1-я полусотня, щученцы 2-я полусотня.
2 сотня: котуркульцы 1-я полусотня, лобановцы 2-я полусотня.
3 сотня: арык-балыкцы 1-я полусотня, акан-бурлукцы 2-я полусотня.
4 сотня: зерендинцы 1-я полусотня, сандыктавцы 2-я полусотня.
5 сотня: атбасарцы 1-я полусотня, акмолинцы 2-я полусотня.
6 сотня: пресновцы 1-я полусотня, пресногорьковцы 2-я полусотня.
Казаки станицы Кокчетавской однозначно должны были быть в 1-й сотне. Про остальных – это моё предположение.
Станицы 2-го Омского отдела на 1884 г.: станица Омская, станица Становая, станица Вознесенская, станица Петропавловская, станица Полуденная, станица Николаевская, станица Покровская, станица Черлаковская.
Второй список из 14 станиц 1-го Кокчетавского отдела на 1910 г.:
Станица Кокчетавская
Станица Щучинская
Станица Котуркульская
Станица Лобановская
Станица Аиртавская
Станица Арык-Балыкская
Станица Имантавская
Станица Акан-Бурлукская
Станица Зерендинская
Станица Сандыктавская
Станица Атбасарская
Станица Акмолинская
Станица Пресновская
Станица Пресногорьковская
Количество людей в ХХ веке по войску значительно увеличилось. В 1910 г. станицы были уже совершенно разнокалиберными (большие – маленькие, города и посёлки), поэтому, сложно предполагать состав сотен-полусотен постанично. Нужно искать информацию дальше. Нужны документы.
Вот, вкратце, что пока на текущий момент известно про сотенное строение 1-го полка СКВ. Кто знает больше, поделитесь.
По хронологии, с самого начала. Но касаюсь только 1-го и 2-го полка (1-й бригады). Договариваемся, что смотрим только источники, заслуживающие доверия. Никакого мифотворчества. Если это гипотеза – озвучиваю об этом.
Расписание 1831 г.:
1-я бригада Линейного Сибирского казачьего войска - штаб в крепости Пресногорьковской.
№1 ЛСКВП. Штаб в крепости Пресногорьковской. 1-я сотня – крепость Пресногорьковская. 2-я сотня – редут Пещаной. 3-я сотня – редут Крутоярской. 4-я сотня – редут Пресногорьковской. 5-я сотня – крепость Кабанья.
№2 ЛСКВП. Штаб в крепости Пресновской. 1-я сотня – редут Островский. 2-я сотня – редут Новорыбинский. 3-я сотня – редут Кладбинский. 4-я сотня – крепость Становая. 5-я сотня – редут Новоникольский.
Расписание 1846 г. (без указания деления на сотни):
1-я бригада - штаб в г. Петропавловске.
№1-го СЛКВКП - штаб в крепости Пресновской: Редут Сибирский. Редут Песчаный. Редут Крутоярский. Крепость Пресногорьковская. Редут Преснокамышловский. Крепость Кабанья. Редут Екатерининский. Редут Островный. Крепость Пресновская. Редут Новорыбинский. Редут Кладбинский.
№2-го СЛКВКП - штаб в станице Атбасарской: селение Кокчетавское, селение Атбасарское, селение Акмолинское, селение Улутавское.
1850 г. 6 сент. образован № 10-го СЛКВ конный полк из водворённых в Киргизскую степь переселенцев новых станиц, записанных в казаки.
1851 г. 2 дек. Все полки (за исключения № 2) поменяли свою нумерацию: №10 назван №1, №1 - №3, №3 - №4, №4 - №5, №5 - №6, №6 - №7, №7 - №8, №8 - №9, №9 - №10.
Помните. Почему «Ы»? А, чтобы никто не догадался!
1854 г. окт. 10. 2 II. С. З. т. ХХ1Х №28615. Высоч. утвержд. положение Военного Совета. О росписании полков Сибирского ЛКВ на станичные управления. Утверждено следующее росписание станиц (без указания деления на сотни):
1 полка: Кокчетавская, Кутуркульская, Чолкарская, Лобановская, Арак-Балыкская и Нижне-Бурлукская,
2 полка: Атбасарская, Якши-Якгизетавская, Акмолинская и Улутовская,
3 полка: Песчаная, Пресногорьковская, Кабанья, Островская, Пресновская и Новорыбинская.
Расписание 1860 г.:
1-я Бригада. Штаб-квартира в станице Кокчетавской.
№1-го СЛКВКП, штаб-квартира в станице Кокчетавской: 1 сотня – станица Кокчетавская, 2 сотня – станица Котуркульская, 3 сотня – станица Челкарская, 4 сотня – станица Лобановская, 5 сотня – станица Арык-Балыкская, 6 сотня – станица Нижне-Бурлукская.
№2-го СЛКВКП, штаб-квартира в станице Атбасарская: 1 сотня – станица Атбасарская, 2 сотня – станица Атбасарская, 3 сотня – выселок Аккан-Бурлукский, 4 сотня – станица Акмолинская, 5 сотня – станица Улутавская, 6 сотня – станица Улутавская.
Существует лист с расписанием, относящийся к 1860 г. (или даже к 1854 г.). Кстати, более поздней датой он не может быть датирован т.к. в 1861-1862 гг. была упразднена ст. Улутавская и заложена ст. Сандыктавская. А на листе расписания всё ещё присутствует Улутавская. Также Сибирское Линейное казачье войско с 5 марта 1861 г. стало называться Сибирское казачье войско. А на листе в заголовке старое название, ещё не утратившее «линейности».
В 1861 г. новое расписание Сиб Каз Войска. Штаб-квартиры: СК конного № 1-го полка - станица Кокчетавская, СКК № 2-го полка - станица Атбасарская.
В 1867 г. новое расписание станиц войска по полковым округам, причём число станиц сокращено на 25. Штаб-квартиры округов: 1-го - станица Кокчетавская, 2-го - станица Атбасарская, 3-го - станица Пресновская, 4-го - город Петропавловск и т.д. Из 9-го и 10-го полков создано Семиреченское войско.
Далее с 1868 по 1873 гг. сразу несколько военных реформ, затронувших сибиряков. Не буду их подробно затрагивать. В итоге – три военных отдела и выставляются на службу только три полка в мирное время. Штаб 1-го военного отдела назначен в станице Кокчетавской, 2-го – в г. Омске, 3-го – в г. Усть-Каменогорске. Рассматриваем дальше казаков Кокчетавского отдела и 1-й конный полк СКВ.
Список 12 станиц по 1-му Кокчетавскому отделу на 1884 г. из брошюры «Памятная книжка о Сибирском казачьем войске. 1884 г»:
Станица Кокчетавская (1163 казака в 1879 г.)
Станица Щученская (1463 казака в 1879 г.)
Станица Котуркульская (1579 казаков в 1879 г.)
Станица Лобановская (1485 казаков в 1879 г.)
Станица Арык-Балыкская (1658 казаков в 1879 г.)
Станица Акан-Бурлукская (1613 казаков в 1879 г.)
Станица Зерендинская (1160 казаков в 1879 г.)
Станица Сандыктавская (1149 казаков в 1879 г.) + выселок Айдабульский (189 казаков)
Станица Атбасарская
Станица Акмолинская
Станица Пресновская
Станица Пресногорьковская
Я предположил, что коль скоро, сотенное деление было, то на 1884 г. оно могло выглядеть следующим образом:
1 сотня: кокчетавцы 1-я полусотня, щученцы 2-я полусотня.
2 сотня: котуркульцы 1-я полусотня, лобановцы 2-я полусотня.
3 сотня: арык-балыкцы 1-я полусотня, акан-бурлукцы 2-я полусотня.
4 сотня: зерендинцы 1-я полусотня, сандыктавцы 2-я полусотня.
5 сотня: атбасарцы 1-я полусотня, акмолинцы 2-я полусотня.
6 сотня: пресновцы 1-я полусотня, пресногорьковцы 2-я полусотня.
Казаки станицы Кокчетавской однозначно должны были быть в 1-й сотне. Про остальных – это моё предположение.
Станицы 2-го Омского отдела на 1884 г.: станица Омская, станица Становая, станица Вознесенская, станица Петропавловская, станица Полуденная, станица Николаевская, станица Покровская, станица Черлаковская.
Второй список из 14 станиц 1-го Кокчетавского отдела на 1910 г.:
Станица Кокчетавская
Станица Щучинская
Станица Котуркульская
Станица Лобановская
Станица Аиртавская
Станица Арык-Балыкская
Станица Имантавская
Станица Акан-Бурлукская
Станица Зерендинская
Станица Сандыктавская
Станица Атбасарская
Станица Акмолинская
Станица Пресновская
Станица Пресногорьковская
Количество людей в ХХ веке по войску значительно увеличилось. В 1910 г. станицы были уже совершенно разнокалиберными (большие – маленькие, города и посёлки), поэтому, сложно предполагать состав сотен-полусотен постанично. Нужно искать информацию дальше. Нужны документы.
Вот, вкратце, что пока на текущий момент известно про сотенное строение 1-го полка СКВ. Кто знает больше, поделитесь.